— Что. что происходит?
Дама с пышными дредами и детской улыбкой подходит к новенькой, оставив микрофон, и ласково гладит её по плечу.
— Добро пожаловать к нам, детка.
— Какого чёрта? — спрашивает новенькая, уже агрессивнее, явно нападая, — я должна была удочерить девочку. И уже пять лет как мечтаю отметить своё тридцатилетие в Израиле. Я умирала сотни раз, и…
— Милая, — бог гитары откладывает инструмент и подмигивает другому божеству, своему лучшему другу здесь, в тесноте этих стен, — музыканты, если они, конечно, настоящие, не доживают до тридцати. Они даже до двадцати восьми не доживают.
А потом, пока она, испуганная, взволнованная, сверлит глазами пол, говорит самым будничным тоном:
— Пойду позову Робу, наконец. Заигрался он со своими красотками.
И уходит. Новенькая вглядывается в каждое лицо по очереди, всё еще держит бутылку. На вопросе совершенно удовлетворенного жизнью, будто улетевшего из тесноты пространства мохнатого белокурого гитариста, вдруг начинает тихонько скулить. Бутылку всё ещё крепко держит в руке.
— Ну же, милая, плачь, — дама с детской улыбкой, счастливая, что теперь ей не придётся быть солисткой в одиночку, коротко целует её в висок, — ты застряла в мгновении, из которого не можешь выбраться. Но скоро привыкнешь. И, может быть, тебе даже у нас понравится. Старина Брайан искупает тебя в бассейне. Мимо такой крохи точно не пройдет.
***
Божественная музыка, ради встречи с которой многие готовы отдать всё на свете, и продают душу дьяволу на грязных перекрестках, льется в ночь, уходит под землю. Там огромный клуб с блестящими огнями, всегда открытый, всегда ждущий новичков. Название переливается цветом, сияет в огнях цветомузыки.
В центре ярко-красными огнями горит цифра — «27»
========== 154. Маргери Тирелл и король Артур ==========
Нет в мире девочки, которая не мечтала бы с детства стать королевой. Но только она, леди Тирелл, королева Роз, принцесса Шипов, краса нежного, весеннего благоухания, заслуживает этого больше, чем любая другая, даже самая прекрасная, девушка.
Она знала всегда — только принцы, будущее империй, великие монархи, ей в ровню. Она знала заранее — на милых и сильных конюхов смотреть, стреляя глазками, можно, лишь в качестве объекта учёбы, самого простого способа соблазнить и разбить сердце. В них нельзя влюбляться, и увлекаться ими тоже нельзя. Ты можешь быть музой слуги, но должна стать королевой покорителя мира. Иначе — не за чем тебе топтать землю хрупкими ножками в туфлях из шёлка.
Она знала всегда — из всех королей лишь тот, что достанется ей, будет самым великим, самым могущественным. Имя его будет символом силы, власти, воплощением короны. Пред ним будут склоняться друзья, восхищаясь его мудростью и смелостью, враги будут восхищённо склонять головы, преклоняясь пред его силой. Он будет великим, и имя его — и её, соответственно, тоже — будет воспето в легендах, сохранится в веках, достанется во славу потомкам.
Потому, когда король Артур, великий уже при жизни, легендарный, ещё в молодости, склонив пред нею колено, признал её своей леди, дамой своего сердца, прекрасной музой своих ночей и покорительницей своих дней, Королева Роз не раздумывала. Отказать такому мужчине, чья голова создана для сияния короны из чистого золота, чьё имя рождено, чтобы стать былью, значит, совершить глупость, самую большую ошибку в своей жизни. Маргери Тиррел не смела позволить себе совершать глупости. Красивая голова должна быть ещё и умной, чтобы однажды не угодить на плаху, на потеху врагам.
Но всё имеет дурную привычку заканчиваться, и хорошее тоже. Свадебные салюты отгремели, шелка платья поблекли, радость торжества угасла, сладкие ночи стали всё больше наскучивать. И вот уже шрамы, свидетельства доблестных боёв и великих побед, на его теле, вызывают тоску, а хриплые стоны всякий раз, как акт любви заканчивается, сходит на нет — желание вздыхать так же громко, с вызовом и показательно.
Быть королевой — это не только радоваться титулу, о котором мечтала с тех пор, как себя помнишь, но и лицемерить так много, что даже сама, законченная лицемерка, устаёшь, бесишься от собственной лжи до одури, и уже ложь от правды почти совсем не отличаешь.
Быть королевой — это так сильно ненавидеть всё вокруг, что губы сводит от фальшивой улыбки, адресованной нищим, которым подаёшь регулярно милостыню и просишь для них защиты у Бога, когда сама хочешь, чтобы Дьявол забрал их, улыбки. Быть королевой — это менять новые платья по нескольку раз в день, когда даже тебе, помешанной на любви к платьям, хочется блевать и плакать в пустоте опочивальни, которую её величество посещает всё реже, реже, и реже. А ещё — не ладить с золовками, что отвечают взаимной ненавистью, и прятать ненависть под маскою любви. И нервничать от того, что, в очередной раз, видишь того, кто объявляет себя сыном короля, когда ты, пустая, точно высушенная после дождя дорога, сына королю подарить не в состоянии.
Быть королевой, даже если всегда об этом мечтала, — это не так уж просто, вернее, совсем уж не просто. Быть королевой — это лгать, лгать, лгать, постоянно и неустанно лгать.
И сегодня, когда она выйдет из душной комнаты юного королевского конюха, ей придется молиться, чтобы скоро можно было лгать о том, что она беременна.
Ложь, когда ты королева, никогда не бывает во вред. Всегда только во благо. Во спасение.
========== 155. Чёрная сирена и Киллер Фрост ==========
\ аu, в котором существует два мира, в каждом из которых у персонажей совершенно разные отношения \
— Ух! — шумно вздохнув, Лорел буквально ввалилась в комнату, поспешив обнять подругу. — Ну и пробки, я уж думала, буду стоять в них вечно! С днём рождения, детка! Как и обещала, с меня все растраты в круизе. Жду-не дождусь следующих выходных.
— Спасибо, — Киллер потянулась, крепко обняла подругу, и, вздохнув, вернулась к столу. Лорел была крайне удивлена, заметив, что именинница сидит перед горой вкусняшек одна.
— Ты что, никого, кроме меня, не позвала?
— Да, — кивнула Киллер, — я хотела провести этот вечер только с тобой.
И она улыбнулась.
Пристально посмотрев на неё, Лорел вернула улыбку:
— А почему так грустно, дорогая? Что-нибудь не так? Не с той ноги встала?
— Понимаешь, — Киллер вздохнула, раздосадовано поджав губы, — сегодня не просто день рождения. Мне тридцать лет, а в жизни всё так скучно и серо, что я… Понимаешь, я не знаю, для чего живу. Не понимаю. Коротаю день за днём, удивительно похожим друг на друга, почти одинаковым, и всё.
— Как и все — мягко улыбаясь, ответила Лорел.
— Да, — снова кивнула Киллер, — вот именно, что как все. Но я никогда не хотела быть такой, как все. Я всегда ужасно этого боялась, всю жизнь. И посмотри, во что моя жизнь превратилась теперь? Работа, не самая плохая, но и не выдающаяся карьера микро-биолога, таблетки, лекарства в разработке, от которых меня уже тошнит, и никакой личной жизни, так, случайные связи время от времени, с мужчинами, при взгляде на которых утром я часто думаю, какого чёрта они вообще делают в моей, блин, постели. Скукотища!
— Вот именно, — кивнула Лорел, — именно об этом я тебе и говорю, моя дорогая. Все не занимаются разработкой лекарств, и не приближаются к научным или медицинским открытиям с каждым днём. Пока ты, возможно, создаёшь лекарство, смертоносное для рака, СПИДа, эпидемий, какая-то другая тридцатилетняя женщина, скажем, в Техасе, работает продавцом в огромном супер-маркете, сидит на кассе, выдаёт чеки. И пока ты прогоняешь из своей жизни мужчину, с которым неплохо зажгла ночью, какая-нибудь тридцатилетняя кассир супер-маркета в Техасе приходит домой к мужу, смотрящему порнушку в грязных носках, готовит есть, и бежит в школу, забирать ребенка, у которого двойки не кончаются, мечтая только об одном — чтобы это исчезло из ее жизни. Но у неё нет такой возможности. А ещё — у неё нет подруги, с которой она на следующей неделе отправляется в Италию, радоваться круизу. И потом, — Лорел приобняла подругу, — как может быть такой, как все, женщина, которую зовут Убийца?