— Разве может от неё вонять? Конечно же нет. Да она самое чистое существо в этом замке!
Впоследствии все убедились, что Чуньюй Баоцэ прав: из жилища Цветочной Госпожи, которое стало его излюбленным местом, неизменно доносилось лишь приятное благоухание.
Букеты стали приходить каждый день.
— Что же с этим делать, председатель! — в некотором смятении обратилась Куколка к хозяину.
Тот, взглянув на неё, спросил:
— Издала-таки вопль отчаяния?
Она ничего не ответила.
Это разговорное выражение — своего рода местная кодовая фраза — было в ходу у обитателей замка. Только хозяин мог дать яркое и обстоятельное толкование этому обороту, в основе которого был опыт всей его жизни: издать вопль отчаяния — это то же самое, что зачерпнуть его обеими руками и передать кому-то; точно так же передают какую-нибудь вещь. Это означает, что кто-то в крайнем отчаянии и унижении признаёт свой полный провал; это жалобный стон безысходности. Вряд ли найдётся другая фраза, которая столь точно охарактеризовала бы страшные жизненные обстоятельства, описала бы ту крайнюю степень душевных мук, на которые некому пожаловаться, и весь ужас позора и унижения. При виде переживаний Куколки у Чуньюй Баоцэ сердце сжалось от жалости. Он, конечно, понимал, что она преувеличивает опасность своего положения, но ему не хотелось больше мучить её.
— Ладно, я сам всё разрулю, но пусть это послужит тебе уроком.
— Обязательно послужит.
— Вот ведь странно, обычно женщины себя переоценивают, а у тебя всё наоборот, — с этими словами он провёл пальцем по её носу и удалился.
Глядя ему вслед, она чувствовала, как её захлёстывают волны благодарности. Его лёгкая и непринуждённая, но в то же время солидная походка оставляла после себя бурлящий воздушный поток, — никогда не подумаешь, что эта походка принадлежит человеку пятидесяти семи лет. Повнимательнее приглядевшись к его лицу, можно было заметить, что его тщательно выбритый подбородок менее чем за полдня вновь превращался в наждачную бумагу, обрастая щетиной, острой и внушающий ужас, как и его душа. Наконец-то можно было больше не ломать голову над этой сложной и опасной ситуацией. Куколка облегчённо вздохнула. Ещё вчера она беспокоилась, что ей придётся испытать на себе традиционный способ наказания, принятый в замке: с провинившегося прилюдно спускают штаны, обнажая бледные ягодицы, и от души шлёпают десять, а то и двадцать раз. Этот способ наказания её в своё время пугал так, что аж дыхание перехватывало. Дело было в первую весну после её прихода в замок, когда один очкастый копиист из секретариата похвалялся своими исключительными литературными талантами. Это дошло до ушей председателя совета директоров, и он сказал руководителю секретариата:
— Его надо выпороть.
Она-то думала, что это предостережение и упрёк, и даже представить себе не могла, что с хвастуна и впрямь стянут штаны и отхлестают по голой заднице, да ещё и на глазах у коллег. За эти годы немало здешнего персонала подверглось такому наказанию. Со временем с ним смирялись, но запоминали на всю жизнь. Как-то раз она проговорилась о своём страхе и о том, что если с ней такое случится, то это будет самый ужасный эпизод в её жизни. Однако шеф её успокоил:
— Не волнуйся, вряд ли дело дойдёт до тебя.
Но это лишь ещё больше испугало её, потому что в его словах она расслышала тщательно соблюдаемую тактичность: он не сказал «ни в коем случае», он сказал «вряд ли».
А букеты всё приходили и приходили, из-за чего Куколка по-прежнему пребывала в состоянии беспокойства и подвешенности. Но как раз в тот момент, когда она снова начала впадать в панику, поток утренних букетов внезапно иссяк. Чуньюй Баоцэ воспринял это как должное, на его лице не отображалось ни малейших эмоций, будто ничего и не произошло. Он ни разу не упомянул о том, как ему удалось остановить этого безумного мужчину, а она не спрашивала. Облегчённо вздохнув, Куколка, как обычно, спокойно совершала обход замка и прилежно выполняла обязанности управляющего. За эти три года она ни разу не позволила себе ни малейшего послабления: прекрасно осознавая, какая серьёзная ответственность лежит на её плечах, она боялась совершить малейший промах. Гигантский замок Айюэбао был, пожалуй, самым большим и самым странным частным жилищем на свете. Строго говоря, это была секретная резиденция, состоявшая из двух больших участков — восточного и западного, плотно прилегающих друг к другу и составляющих единое целое. Три года назад, в тот день, когда её впервые привезли к этому замку, она испытала некоторое разочарование. В оранжево-красных отблесках вечерней зари она увидела два невзрачных строения, возвышавшихся на буйно зеленевшем холме. Это сооружение, площадью максимум пятьсот с небольшим квадратных метров, было непропорционально мало, учитывая высокий статус его хозяина — владельца гигантской корпорации. Хозяин ещё до её приезда обещал ей должность управляющей, в обязанности которой входит руководство всеми хозяйственными делами в резиденции. Она простояла перед холмом больше десяти минут, внимательно рассматривая замок и его территорию. К замку вела неширокая извилистая асфальтированная дорога, носившая название Сяоняолу — Птичья тропа. Она убегала вперёд, огибала холм и исчезала среди платанов, осенявших своей тенью служебную зону со штаб-квартирой. На парадных воротах, к югу от небольшой башенки, была прикручена табличка с названием замка — Айюэбао, написанным некрупными иероглифами, в начертании которых проглядывали стыдливость, искренность и серьёзность.
Первые впечатления того дня, всё такие же яркие и живые, по-прежнему теснились в её памяти. Она до сих пор помнила, как председатель совета директоров стоял в сторонке, терпеливо дожидаясь, пока она осмотрится и в некоторой нерешительности направится к замку, после чего прошёл вперёд и повёл её внутрь. Здание, хоть и небольшое, выглядело необычайно крепким и приземистым, внутреннее убранство было аккуратным и неброским, но с первого взгляда было заметно, что здесь тщательно следят за чистотой. Интерьер был в европейском стиле, с камином, а воздух напоён кофейным ароматом. Куколка с довольным видом остановилась перед книжным шкафом изящной работы, привлечённая расставленными в нём книгами. Хозяин повёл её осматривать замок. Больше всего её поразил так называемый Восточный зал площадью не менее полутора сотен квадратных метров, оформленный с некоторой торжественностью всё в том же строго-умеренном стиле. Она догадалась, что здесь — самое сердце замка, и подсчитала, что если вычесть из его общей площади площадь этого зала, то площадь остальных помещений составит от силы триста квадратных метров. Не сказать, чтобы этого было достаточно для работы и удовлетворения человеческих потребностей такого крупного зверя, как Чуньюй Баоцэ, особенно если учесть, что он держал ещё и обширный персонал. А то, что произошло дальше, и вовсе её удивило, если не сказать поразило.
День клонился к вечеру; естественного света уже было недостаточно, поэтому в помещении зажглись лампы. Мягкий свет покрыл всё вокруг благородной пеленой. Чуньюй Баоцэ продолжал знакомить новенькую с рабочей средой, в которой ей предстояло трудиться. В первый и, возможно, в последний раз он с таким вниманием и терпением шёл с ней рядом и время от времени даже опережал её, как профессиональный швейцар, и открывал перед ней двери. Быть может, потому, что у неё в тот день глаза разбегались от восторга, она принимала услужливость хозяина замка как должное. Вскоре они закончили осмотр двух этажей, прошли через крытую галерею на запад, к лифту, спустились на нём, снова прошли через какую-то галерею и оказались в ещё более просторном зале, в три или даже четыре раза больше Восточного зала, который они недавно посетили. Очевидно, этот зал тоже занимал в замке центральное положение. Она никак не могла понять, откуда здесь взялось столько пространства. Но всё, что произошло далее, совершенно сбило её с толку: они вышли из зала, сели в лифт, прошли по галерее, стали заходить в неподдающиеся исчислению закоулки разнообразных форм и размеров, но все как на подбор утончённые, изысканные и источающие благоухание. Её потрясло помещение, в котором ей предстояло жить: расположенное на самом верхнем этаже, оно занимало площадь более полутора сотен квадратных метров, включая зал и коридор; спальня с большим окном выходила на юг. Подойдя к окну, она увидела круглый диск луны, неспешно восходящий на юго-востоке… При виде зелёной ветви в оконном проёме Куколка удивлённо замерла, гадая, откуда эта ветвь выросла. В недоумении она толкнула створки окна и обнаружила, что оно выходит на верхнюю часть холма. Под серебристым лунным светом то тут, то там вспыхивали и колыхались изумрудные искры, словно приветствуя её. Подавив вздох изумления, она плотно закрыла окно.