Вдруг Куколку отпустила мучившая её столько дней тревога, и именно в этот момент на душе посветлело. Она поняла, что именно случилось с шедшим перед ней хозяином. Это было связано с нынешними гостями, точнее говоря, именно с этой Оу Толань — это из-за неё председатель совета директоров впал в беспокойство. Куколка чувствовала, что это нечто до крайности странное, и тем не менее это нечто уже произошло, и оба главных действующих лица были прямо перед ней. Сколько времени прошло с того момента, как всё произошло, и почему дело дошло до нынешних событий — это уже было за гранью её понимания. Она пришла к выводу, что сегодняшний банкет тщательно готовился хозяином; возможно, подготовка отняла у него много душевных сил. Эти мысли вызвали в ней прилив жалости. Она понимала, что человек, на долю которого выпало столько неудач и опасностей, не выдержит новых встрясок. Посылая их, небо было бы к нему слишком жестоко.
Больше всего она беспокоилась, не усугубит ли этот вечер болезнь хозяина, ведь это было бы настоящим бедствием для замка Айюэбао. За те три года, что она здесь работала, ей трижды пришлось наблюдать обострение его недуга. Несмотря на то, что он сам предупреждал о своём тяжёлом заболевании, внезапный приступ напугал её до смерти. Обычно осмотрительный и рассудительный, в припадке болезни он становился пугающе вспыльчив и мог натворить что угодно, полностью утрачивая контроль над собой и превращаясь в разъярённого зверя. Лишь немногие могли в такие периоды приблизиться к нему. Сотрудники корпорации, не сговариваясь, бережно хранили эту тайну и в предчувствии беды не находили себе места от тревоги. Все три обострения приходились на осень — вероятно, под влиянием смены сезонов в совокупности с какими-то раздражающими факторами. Каждый раз эта мука длилась больше месяца. Для его лечения нанимали пожилого врача китайской медицины, бравшего баснословную плату за свои услуги. Старый доктор делал всё, что было в его силах, чтобы облегчить страдания пациента, но искоренить болезнь полностью никак не удавалось. Даже выявить причину заболевания не представлялось возможным. В конце концов он обозвал сей недуг «болезнью нелюдимости». Куколка высоко оценила название диагноза: уж она-то хорошо знала, каким «нелюдимым» становился хозяин в периоды обострений.
И вот снова наступила опустошающая осень. У Куколки заныло сердце, и она ещё долго была не в силах расшевелиться.
Глава 2
История Куколки
С момента прибытия странных гостей и до самого окончания вечера Куколка задавалась одним простым вопросом: какую пользу председатель совета директоров хотел извлечь из этого странного банкета. Понять это, наверное, было несложно, но на деле всё было совсем не так. Незаметно для самой себя она слишком сосредоточилась на хозяине, следя за каждым его взглядом и движением во время его беседы с гостями, наблюдая, наклоняется ли он вперёд, когда чокается с ними, и как странно подёргивается его верхняя губа, когда он молчит. Она чувствовала, что нынешним вечером этот человек был не такой, как всегда, от её взгляда не ускользали даже самые незначительные изменения. И именно поэтому она так и не смогла уяснить, зачем же он заставил её присутствовать на этом ужине. Она радушно принимала гостей и была в меру любезна с ними, демонстрировала хорошие манеры. Один раз она заметила, как гость нетерпеливо бросил взгляд в сторону потрескивающего камина, и догадалась, что этому мужчине, привыкшему бывать на свежем воздухе, стало здесь жарко; тогда она подошла к камину и загородила пламя заслонкой. Оу Толань умело орудовала столовыми приборами, вела себя непринуждённо, неспешно наслаждаясь деликатесами, словно просто заскочила по пути в приглянувшийся ей придорожный ресторанчик. А глава деревни Цзитаньцзяо, лакомясь рыбным стейком, приговаривал:
— А рыбный молодняк ещё приятнее на вкус! В другой раз приглашу вас к нам в деревню отведать уху из красной рыбы.
— Обязательно, — откликнулся Чуньюй Баоцэ, встав, чтобы предложить тост, и надолго остановив взгляд на сидевшем напротив него госте, лишь изредка поглядывая на Оу Толань.
Всю оставшуюся часть банкета в его хмуром взгляде, который он обращал к Куколке, сквозила беспомощность. Она уже много раз потчевала вином гостя и его спутницу, но подходящих слов подобрать не могла: чувство отчуждённости в отношении гостей никак не хотело исчезать, поскольку один был грубым простолюдином из рыбацкой деревни, а происхождение другой было уж больно неясным. Ей доводилось общаться со многими выдающимися деятелями культуры, выпускниками первоклассных учебных заведений — оплотов знаний. Однако в отношении этой женщины трудно было что-либо утверждать: её статус не поддавался определению. Куколка изначально не воспринимала гостью как настоящего учёного, так как с этой категорией людей она была в некоторой мере знакома. Женщина несколько отличалась от своего спутника, У Шаюаня, обутого в не по сезону открытые сандалии, которые с первого взгляда выдавали в нём неукротимого туземца, не умевшего вовремя адаптироваться к меняющейся среде. Такие люди стали большой редкостью нынче, когда сельская местность влилась в стремительный поток урбанизации. И городские, и сельские жители теперь одеваются одинаково безукоризненно. То, что эти двое вместе оказались в замке Айюэбао, совершенно сбивало Куколку с толку.
После ухода гостей Чуньюй Баоцэ сразу же ушёл к себе отдыхать. Вопреки обыкновению, в этот вечер он был неразговорчив и не сыпал остротами. Он был любезен, как обычно, но в то же время несколько напряжён. Гости обменивались с хозяином какими-то загадочными репликами. К примеру, У Шаюань говорил:
— Это ведь не Хунмэньский пир[3], правда?
Или так:
— У вас уже, поди, стрела на тетиве![4]
После подобных реплик Куколка замечала на лице председателя совета директоров мучительное выражение внутренней борьбы между желанием всё объяснить и стремлением уклониться от ответа, отчего его бросало в пот. Вероятно, именно поэтому после ухода гостей он выглядел таким разбитым: сияющее во время банкета лицо сразу же помрачнело, спина ссутулилась. Когда хозяин отправился к себе, Куколка и Застёжка шли по обе руки от него. Перед тем как войти в лифт, он отпустил Застёжку. Куколка теперь поддерживала его одна. Он тяжело опирался на неё, и ей казалось, что ещё немного — и она не сможет сдвинуть его с места. Оказавшись в спальне, она, как обычно, разула его и сняла с него пиджак, аккуратно ослабила галстук и на какое-то время задержалась в тёмной комнате. Она надеялась, что он что-нибудь скажет, что начнёт жаловаться или кого-нибудь ругать; ей хотелось услышать от него хоть что-нибудь. Но нет. Оставшись в одной майке, он завернулся в одеяло до плеч и, как ребёнок, свернулся калачиком. Она поняла, что больше никаких распоряжений не будет, неподвижно стала в сторонке, дождалась, когда он захрапит, и вышла.
Чтобы попасть из комнаты хозяина в её апартаменты, нужно было пройти через короткий коридор и подняться на третий этаж — совсем рядом, но ещё не дойдя до цели, Куколка наконец всё поняла.
— А, я… — изумлённо пробормотала она.
Ответ всё время был здесь, у неё перед глазами, не нужно было даже размышлять, всё и так было ясно. Впервые она видела хозяина замка Айюэбао таким беспомощным и жалким: во время ужина он был растерян и с трудом соображал, что не ускользнуло от её внимания и теперь снова вставало перед глазами. До этого он наверняка мучился сомнениями, надо ли приглашать этих двух людей в замок. Он решился, но хотел, чтобы она была рядом — так ему было бы спокойнее. Он хотел увидеть, как изменится поведение мужчины-гостя при виде Куколки, хотел увидеть, станет ли тот вести себя, как дурак. Если так, то тем лучше. А женщина тем временем сможет оценить всю загадочность и силу замка Айюэбао и эффект, который окажет эта сила на её спутника. Да, от взгляда мудрой и проницательной женщины не сможет укрыться ни малейшее изменение в поведении мужчины. Вероятно, эта идея пришла к нему в голову в ту ночь, когда ему не спалось и он с бокалом красного вина пришёл в стойло к Цветочной Госпоже. Уж очень он нервничал при встрече с той женщиной. При этой мысли Куколка обхватила себя за плечи, словно её бил озноб. Свет она не включала, её плотно укутывала бескрайняя темнота.
3
Отсылка к историческому событию 206 г. до н. э., также известному как Хунмэньское празднество, или банкет у Хунских ворот, когда полководец Сян Юй принимал у себя в ставке своего бывшего союзника в борьбе против Циньской династии — Лю Бана. Советник Сян Юя, вынашивавший коварный план убийства Лю Бана, остался ни с чем лишь потому, что последний вовремя сбежал с банкета. Бывшие союзники находились в напряжённых отношениях, которые вылились в междоусобную войну, окончившуюся победой Лю Бана и основанием династии Хань.