С каждым годом жить становилось тяжелее. Валентина с матерью стали вскапывать во дворе землю, сажая картошку, и пилили засохшие деревья, заготавливая на зиму дрова. Делали они это вдвоем: уставшая мать и маленькая неокрепшая девочка, желавшая как-то угодить родительнице.
За несколько месяцев до окончания войны прибыл отец. Мать и дочь были счастливы и думали, что его демобилизовали навсегда и, наконец-то, им станет легче жить. Но оказалось, их морской полк перегоняют с дальневосточного фронта на запад в сухопутные войска, и командование дало ему возможность проведать близких. Он переночевал, а утром встал, обнял обеих, поцеловал и уехал.
От отца, как и раньше, они получали письма, даже чаще, чем когда он был на дальневосточном фронте.
Прошло девять месяцев. Мать, беременную, отправили в роддом. И в самый канун дня победы над врагом у них родился сын. В это время Родина ликовала: фашизм побежден. А в дом пришла повестка: явиться в военкомат.
Валентина пришла по вызову. Ей вручили предметы, оставшиеся от отца: планшет офицера, две фотографии – жены и дочери и незаконченное письмо: «Скоро буду с вами, мои ро…»
Несколько дней она не говорила матери о нагрянувшем горе. И только когда та привезла новорожденного домой, Валентина показала ей извещение о гибели отца. Мать охнула, присела на стул, обхватила голову руками и запричитала:
– Доченька, как же мы будем с тобой дальше жить? Дитя кормить надо. Дом разваливается. Тебе надо школу закончить, в институт поступить.
Валентина хотела успокоить маму, но горький спазм сковал ее горло. А маленький братик громко плакал, будто тоже узнал, что отец погиб.
Сдав с отличием экзамены за девятый класс, девочке пришлось пойти работать на завод.
Подруга журавушка
Враг прорвался на территорию России. На границе шла ожесточенная окопная война. Бойцы отражали натиск неприятеля, и его наступление захлебывалось. Но он продолжал стрелять по ориентиру – высокому сухому дереву с большим журавлиным гнездом.
Сержант Журавлев (фамилия у него была такая) решил спилить дерево. Только подошел к нему, услышал не то стон, не то плач на макушке, где было гнездо. Он полез наверх и обнаружил в гнезде двух журавлей: один был мертв, видно, в него осколок снаряда попал или пуля угодила, а другой лежал на нем еще живой, очевидно, не хотел бросать погибшего друга. Был он обессилен и недвижим, наверно, уже много дней не ел и не пил. Птица даже не испугалась при виде человека. Он взял журавля и, держа его одной рукой, стал спускаться с дерева. Солдаты, оказавшиеся рядом, смеются: «Сержант Журавлев свою журавушку нашел». И правда, это была самочка.
Попросив однополчан спилить дерево, он пошел в окоп, нашел местечко, где слышимость взрывов во время боя была поменьше, расстелил на земле телогрейку и уложил журавушку. Она, по-прежнему, не сопротивлялась. Сержант дал ей из кружки попить. Она с жадностью стала хлебать воду большими глотками.
– А чем кормить-то будем? – спросил он окруживших его солдат. Те восприняли его слова серьезно.
– Можно давать ей то, что мы сами едим. Пусть на нашем довольствии будет.
И с этого дня каждый солдат приносил ей что-то вкусненькое из своего пайка, а то и из своей заначки. И удивительно – солидарная любовь солдат к журавушке подействовала. Она стала быстро поправляться, узнавала всех, кто к ней приходил, а особенно радовалась сержанту, даже если он еще был далеко от нее. Все говорили: «Наверно, узнает по звяканью медалей, что висят у него на гимнастерке».
Она ласково его встречала, тыча головой ему в лицо, в грудь и курлыкала. Солдаты смеялись: «Вот сержант себе подружку нашел!» – и сами радовались. Придут после боя в час затишья усталые, погладят ее, усталость враз исчезает. Казалось, все чувствовали, что веет от нее домашним уютом и теплом.
Однажды, когда журавушка оправилась, а полку предстояло идти вперед, в наступление, они решили ее отпустить. Сержант и солдаты попрощались с ней, вынесли ее на волю и подкинули. Она же, словно большой белоснежный голубь, разогналась и полетела, молча, словно обиделась, что ее никто не останавливает, улетая дальше от надвигающегося грохота канонады.
Прошло два года. Война еще шла, но врага уже гнали за пределами границы. На том месте, где когда-то шли бои, расположился полк для отдыха и переформирования.
И тут на поле, где маршировали солдаты, села журавушка с двумя журавлятами. Казалось, она смотрела в лицо каждого проходившего солдата, то и дело что-то сообщая своим деткам, может, говорила: «Я не узнаю его, тут все с орденами и с одинаковыми закопченными лицами». Вместе с журавлятами она разбежалась и, громко курлыкая, они улетели, сделав круг над полем.