38. Между тем Лотарь, отосланный, как было сказано отцом, приехал в Рим и был любезно и с почестями принят папой Евгением[193]. И приехавшие спросили его, почему люди, верные императору и Франции, были несправедливо убиты, а те, кто остался жив, все еще подвергаются опасности, почему также столько жалоб было на римских пап и судей, и почему, как они узнали, имущество многих людей было беззаконно отобрано из-за невежества либо праздности некоторых пап и слепой и ненастной алчности судей. Поэтому, вернув все, что было незаконно конфисковано, Лотарь принес большую радость римскому народу. Также было установлено, согласно древнему обычаю, что люди, отправляющие правосудие, будут посылаться императором и в срок, угодный императору, будут вершить суд над всем народом и каждому воздавать равной мерой. Вернувшись оттуда, сын рассказал об этом отцу, и насколько же обрадовался приверженец равенства и почитатель справедливости тому, что подавленная среди них справедливость стала вдруг подниматься.
39. После этого император велел собрать съезд своего народа в мае месяце в Аахене. На нем присутствовало болгарское посольство, которое по его приказу долго находилось в Болгарии; его вызвали, чтобы выслушать: речь в основном шла об охране порубежных земель между болгарами и франками после заключения мира. Были там и многие знатные бретонцы, которые много рассуждали о подчинении и послушании между ними и Вимарком, который считался правителем другой части бретонцев и дошел в своем безрассудстве и невероятной дерзости до того, что вынудил императора устроить поход в его владения, чтобы подавить его гордыню. Но когда тот сказал, что готов понести наказание за свои поступки и присягнуть на верность императору, он, как обычно, склонился к милосердию, радушно принял его и богато одарил наряду с другими гражданами и разрешил вернуться на родину. Однако впоследствии он проявил необычайное вероломство, так как пренебрег всеми своими обещаниями и не прекратил нападать на соседние с ним владения верных императору людей и причинять им постоянное зло, и докатился до того, что был захвачен людьми Лантберта в собственном доме и снискал конец, подобающий всем дурным людям. Император, отпустив как болгарское, так и бретонское посольство, тайно отправился поохотиться в Вогезы и охотился до тех пор, пока в августе не вернулся в Аахен на заранее условленный съезд всего народа. В это время он просил подтвердить в октябре мир, которого просили норманны; затем, совершив все, что решено было совершить и завершить на этом собрании, император с сыном Лотарем уехал в Нимвеген, отослав младшего, Людовика, в Баварию, а по окончании осенней охоты, в начале зимы вернулся в аахенский дворец. На собрание вернулись болгарские послы, которые отвозили императорское письмо: их король с недовольством воспринял послание, так как не добился просимого. С досадой отправив посланца, он велел, чтобы либо граница была установлена сообща, либо каждый будет отстаивать свои пределы со всей возможной отвагой. Но так как распространился слух, что король лишился своего королевства из-за этого приказа, император задержал посольство до тех пор, пока через графа Бетрика не узнал, что слухи были ложными. Узнав правду, он отпустил посла с невыполненным поручением.
40. В тот же год, 1 февраля, сын императора Пипин приехал к отцу, который проводил зиму в Аахене. Отец поручил ему быть наготове и если что-нибудь новое произойдет в Испании, встретить это как сможет. А император приехал 1 июня в Ингельхейм и там явился на собрание своего народа, созванное по его предписанию. На этом собрании он, как обычно, вспомнил о многих вещах, полезных церкви, установил их и определил; также он принял посольство и от святого римского престола, и от аббата Доминика с горы Оливеты, выслушал их и отпустил. И двух герцогов, Цеадрага Ободритского и Тунглона Сорабского, хотя их обвиняли и испытание оказалось не слишком блестящим, он отпустил восвояси, сняв обвинения. Туда приехал и Хериольд из норманнских краев, с женой и немалым войском данов и был вместе со всеми своими спутниками погружен в воду святого крещения в Майнце, у св. Альбана, а от императора получил много подарков. Затем благочестивый император, опасаясь, как бы из-за этого поступка не оказалась в небрежении его родная земля, даровал ему некое графство во Фризии, название которому Рустинген, которое он и его люди смогли бы, если возникнет необходимость, защитить. Там присутствовали Балдрик и Геральд, и другие защитники границы с Паннонией, а Балдрик привез к императору священника Георгия, человека добрых правил, который сулил построить орган на греческий лад. Император радушно его принял и, так как Бог наделял королевство франков вещами, прежде неведомыми, горячо поблагодарил его, поручил заботам Танкульфа, священника дворцовой церкви и приказал выплачивать ему содержание и подготовить все, что будет необходимо для этой работы. В тот же год он приказал германскому народу собраться в середине октября на съезд за Рейном, в городе Зальце. Когда они находились там, их известили о вероломной измене Айзона, который сбежал из дворца императора, приехал в город Вик и, принятый там, разрушил Роду, а тем, кто пытался сопротивляться, причинил немало бед, замки же, которые смог захватить, укрепил и разместил там гарнизоны; также, отправив своего брата послом, получил от короля сарацин, именем Абдирамана, большое и сильное войско против нас. Это возмутило душу императора и побудило его к отмщению. Однако он решил ничего не предпринимать наспех и задумал, по совету своих людей, выяснить причину такого поступка. В это же время Хильдуин, аббат монастыря св. Дионисия отправил монахов с прошением в Рим, к Евгению, первосвященнику святого римского престола, настоятельно прося его перенести к нему в монастырь святые кости мученика Себастиана. Папа удовлетворил его благочестивое желание и отослал с упомянутыми послами останки святого воина Христова. Названный муж с благоговением принял их и поместил в переносном ковчеге, как их и привезли, близ тела св. Медарда. Когда они находились там, Бог ради их прибытия даровал смертным столько доброго, что это превзошло всякое множество. Ведь суть веры пребудет в том, что ушам следует верить в то, в чем убеждают, и надо не бороться с велением свыше, но верить, что возможно все.