Эта новая картина доступной взглядам греков вселенной была близка эпосу по своим «космическим» масштабам, но несла в себе иное, чем в эпосе, видение мира. Геродот смотрел на окружающую его действительность уже не глазами доверчивого эпического поэта, а глазами придирчивого критика, который все проверял судом своего разума. Именно поэтому он отказывался начинать свое повествование с мифических времен Ио и похищения Европы и начал его с хорошо ему известного царствования Креза. И по ходу изложения событий Геродот не только сообщал то, что ему удалось узнать, но и опровергал то, что находил недостаточно достоверным, противопоставляя чужому мнению свое собственное как более разумное. Так, например, стараясь разгадать причину необычных разливов Нила, он не соглашался ни с одним из трех объяснении, которые давались до него, и предлагал новое, казавшееся ему более правильным (II, 19-26).
Как и хронисты, Геродот необычайно внимателен к предметам видимого мира, обычаям народов, ландшафту и животному миру разных стран. Он рассказывает о погребальных, культовых и брачных обрядах, замечает особенности течения рек и повадки кошек в Египте (II, 66), любуется дарами, присланными в Дельфы. Так, например, о чашах, посланных Крезом в Дельфы, он сообщал, что сначала золотая чаша стояла в правой части святилища, а серебряная — в левой, после пожара их переставили, и золотая чаша стоит теперь в сокровищнице клазоменян, а серебряная — в притворе храма (I, 51).
Но «История» Геродота существенным образом отличалась от хроник не только своим объемом, а также и замыслом: она была задумана не как история местностей, а как история народов, и грекам V века она не только сообщала более точные сведения о знакомых им странах, но и давала ключ к пониманию событии современности. На протяжении трехсотлетней смены поколений Геродот улавливал повторение одной и той же закономерности и благодаря этому получал возможность изобразить греко-персидские войны в их неразрывной связи с общим ходом мировой истории. Здесь опять Геродот использовал опыт хронистов. Для хроник, как и для более древних сказок и преданий, был обычен рассказ о вещих снах и сбывшихся предречениях оракулов, и Геродот внес этот элемент в описание жизни почти всех восточных правителей: так, в царствование Гига пифия предрекает, что его пятого потомка постигнет отмщение (I, 13), и это пророчество сбывается в царствование Креза, который и сам видит вещий сон (I, 34) и слышит предречение оракула (I, 53); вещие сны видят Астнаг (I, 107), Кир (I, 209), Камбис (III, 30), Ксеркс (VII, 12). Таким образом судьбы царей в «Истории» Геродота подчинены некоему таинственному миропорядку, где заранее предопределены их возвышение и падение. Все их попытки отвратить от себя беду обречены на неудачу: напрасно Крез оберегает сына от железного копья, напрасно Астиаг приказывает умертвить внука, напрасно Камбис губит брата — избежать своей участи не удается никому. Неотвратимо и поражение персов в греко-персидских войнах, оно также — лишь частный случай проявления общего космического закона. Рисуя сцены ночных явлений призрака Ксерксу (VII, 12-18), когда божество, обманывая того, кого хочет погубить, подвигло Ксеркса на роковой для персов поход в Элладу, Геродот ставил греко-персидские войны в общий ряд событий, фатально неизбежных, совершающихся по высшей воле. Но воля божества, подчиненность человека року — все это для Геродота лишь одна сторона мирового порядка. С нею неразрывно связан и другой закон — закон возмездия за человеческие поступки. Через все повествование красной нитью проходит мысль, что все люди несут расплату за свои дела. Крез наказан за то, что хотел слыть самым счастливым; Кир видит в Крезе такого же человека, как он сам, и, страшась возмездия, не решается предать его казни (I, 86). Астиагу, лишенному царства, Гарпаг напоминает о его преступлении (I, 129). Камбиса постигает кара за издевательство над чужими святынями: он умирает от раны, полученной в то самое место, куда ранил священного быка египтян Аписа (III, 29, 64). Человеческая жизнь, показывает Геродот, не только предначертана свыше, она зависит также и от поведения самих людей.