196. Обычаи же у них вот каковы. Разумнейший из них, по мнению моему, есть тот, который, сказывают, водится и у энетов иллирических. 70В каждой деревне однажды в год собирали всех девиц, достигших выданья, и выводили их на назначенное место, а вокруг сбиралась толпа мужчин. Глашатай каждую из них выводил на середину и продавал, начиная с красивейшей всех; как она бывала продана за дорогую цену, он возглашал другую, красотою ближайшую к первой, и так далее. Продавались они с тем, чтоб на них жениться. Богатейшие из женихов вавилонских наперерыв один пред другим торговали самых красивейших невест, женихи же из простого народа не искали в невестах пригожества и с деньгами брали и непригожих. Именно, по распродаже всех девиц красивейших глашатай выводил самую безобразнейшую или калеку и возглашал, не пожелает ли кто взять ее за себя с наименьшим при ней приданым; и кто соглашался на наименьшее, тот ее и уводил. Приданые же деньги составлялись от выкупа за пригожих девиц: так красивые пособляли выйти замуж безобразным или калекам. А выдавать свою дочь по желанию своему не дозволялось, и уводить купленную девицу без поруки тоже: надлежало жениху представить поручителей, что он точно женится на ней, и потом лишь уводить ее. Если же не сходились жених с невестою, то закон предписывал взятые деньги возвратить. К сей продаже приходить дозволялось по желанию и из других деревень. Вот каков был превосходнейший сей обычай, но ныне он уже оставлен. А выдумано в недавние времена совсем другое средство, чтобы дочери ассириян не были обижаемы и уводимы на чужую сторону: именно, как после завоевания их пришли они в захудание и разорение, то ныне всякий простолюдин, угнетаемый нуждою, дочерей своих отдает на блуд.
197. Другой мудрый обычай у ассириян следующий. Врачами здесь не пользуются, а кто заболел, тех выносят на площадь, и прохожие, подходя к больному, расспрашивают его о его болезни; и сам ли кто страдал когда подобною или другою видел страждущего оною, всякий, расспросивши, дает наставления, каким кто способом от нее избавился или видел избавившимся другого. А пройти мимо больного никому не позволяется, не спрося, какою он страдает болезнию.
198. Погребение у них полагается в меду, погребальные же плачи близко сходны с египетскими. А совокупясь с женою, вавилонянин всякий раз садится пред зажженным ладаном, и то же в другом месте делает жена его; поутру же омываются оба и не прикасаются ни к какому сосуду прежде, нежели омоются. Сему обычаю следуют и аравитяне. 71
199. Постыднейший же из обычаев вавилонских есть следующий. 72Каждая вавилонская женщина однажды в свою жизнь должна воссесть во храме Афродиты для совокупления с чужеземцем. Впрочем, многие женщины, гордясь богатством своим, не хотят с другими смешиваться и для сего ездят в крытых повозках при множестве прислужниц, а пред храмом лишь останавливаются. Большая, однако, часть поступает так: женщины садятся в ограде, посвященной Афродите, повив голову венком из вервия, и одни приходят, другие уходят, а между ними по веревке проведены многие проходы, по которым ходя, чужеземцы выбирают себе женщин. И коль скоро какая женщина там села, то не прежде уже уходит домой, как когда кто-либо из чужеземцев, бросив ей на колена денег, совокупится с нею вне храма. А бросая деньги, должен он сказать: «Призываю о тебе богиню Милитту», Милиттою же у ассириян называется Афродита. Денег же сих сколько бы ни было, отвергнуть их женщина не вправе, ибо деньги сии почитаются священными; но должна идти за первым, кто их бросит, и не презирать никого. Сим совокуплением отдает она священный долг богине, а затем удаляется домой, и с сего времени, сколь бы великие дары кто ни предлагал ей, успеха не получит. Кто из женщин хороши лицом и статью, те возвращаются домой скоро, а кто безобразны, те подолгу дожидаются, пока смогут исполнить обычай, иные даже по три и по четыре года. Подобный сему обычай ведом и в некоторых городах на Кипре.
200. Таковы суть обычаи у вавилонян. А есть между ними три колена, кои ничего больше не едят, кроме рыбы. Поимавши рыбу, сушат ее на солнце, а потом приготовляют следующим образом: кладут в ступу, толкут пестами, просеивают сквозь полотенце, а потом или делают из нее толченики, или пекут, как хлеб.
201. Покоривши Кир и сей народ, вознамерился далее привести под свою державу массагетов. Сей народ, почитаемый великим и мужественным, обитает к востоку солнца за рекою Араксом, супротив исседонов. 73Некоторые говорят, что массагеты суть народ скифский.
202. Об Араксе же иные говорят, что он более, иные — что менее Истра и что на нем находится много островов, величиною как Лесбос. А на тех островах живут люди, кои летом питаются всякими кореньями, выкапываемыми из земли, плоды же древесные созревшие собирают, сохраняют и кормятся ими зимою. Есть у них и другие деревья, коих плоды употребляют они особенным образом: сошедшись толпою и разведя огонь, садятся около него в кружок и плоды сии бросают в пламя. Обоняя же плод, горящий в огне, они от запаху делаются пьяными точно так, как эллины от вина, и чем больше брошено плодов, тем пьянее, а наконец пускаются плясать и петь. Таков-то, сказывают, образ их жизни. А река Аракс вытекает из гор Матиенских, как и тот Гинд, который Киром разделен на триста шестьдесят каналов; устьев же она имеет сорок, но все они, кроме лишь одного, теряются в болотах и топях, а в тех болотах и топях будто бы живут люди, питающиеся сырою рыбою и вместо одежды употребляющие кожи тюленьи. Одно лишь устье Аракса, не смешиваясь с болотами, течет в Каспийское море.
Каспийское же море существует само собою, не сообщаясь ни с каким другим. Ибо и то море, по коему плавают эллины, и то, что за Геракловыми столбами именуется Атлантическим, и то, которое Чермное, составляют по-настоящему единое море. 203. Каспийское же от него совсем отделено; и в длину оно простирается на пятнадцать дней гребного плавания, в наибольшую же ширину на восемь дней.
От сего моря на запад простирается Кавказ, из всех гор пространнейшая и высочайшая. В том Кавказе народы живут многоразличные, а питаются большею частию от диких плодов. Сказывают, что в лесах сих есть такие деревья, коих листья, истерши и смешав с водою, употребляют для изображения на платье узоров, и узоры те не отмываются, но стареются вместе с тканью, словно были в ней вытканы. А совокупление у тех людей будто бы открытое, как у скотов.
204. Сей Кавказ облегает названное Каспийское море с запада; к востоку же солнца простирается равнина необозримой обширности. Сей-то великой равнины немалую часть занимают те массагеты, на коих Кир весьма желал идти войною. Многие и важные причины побуждали его к сей войне: во-первых, его происхождение, коим почитал он себя превыше человека, во-вторых же, ратное счастие, ибо, куда ни обращал он свое оружие, никакой народ не мог избегнуть его силы.
205. В сие время над массагетами царствовала женщина по смерти мужа своего, имя же ей было Томирида. К ней-то Кир послал со сватаньем, как бы желая иметь ее женою; но Томирида, поняв, что не ее, а царство массагетское желает он получить, отказала в сем предложении. Не успев в своем намерении коварством, Кир открыто пошел войною на массагетов, устремясь к Араксу, и начал на реке наводить мосты для проведения войска и строить башни на судах для переправы.
206. Когда Кир занимался сими работами, Томирида послала сказать ему следующее: «Царь мидийский! перестань хлопотать, о чем хлопочешь: ты не ведаешь, в пользу ли тебе те хлопоты. Оставь же их, царствуй в царстве своем и нам попусти властвовать над подвластными. Если же ты не желаешь последовать сим советам и все тебе лучше, нежели спокойствовать, если так велика твоя охота померяться с массагетами, — пусть так: оставь труд наводить мост через реку и вступи в нашу землю, мы же отойдем от реки на три дня пути. Если же ты лучше хочешь нас принять в свою землю, то сам поступи таким же образом».
Кир, услышав сие, созвал первых персидских вельмож и, собрав их, предложил на общее рассуждение, что делать в сем случае. Все были одного мнения, полагая лучшим Киру принять Томириду с ее войском в свои владения. 207. Но Крез Лидийский, который тоже был на совете, не одобрив сего мнения, предложил противное, сказавши так: «Государь! я уже и прежде сказывал тебе, что с тех пор, как Зевс меня тебе предал, долгом поставляю по силам своим отвращать от дома твоего всякую оплошность. Бедствия мои стали мне уроком. Если ты мнишь себя бессмертным и войско свое таковым же, то бесполезно будет объявлять тебе мое мнение; если же признаешь человеком и себя и подвластных тебе, то знай, что дела человеческие находятся в некотором круговращении, и оно не терпит, чтоб одни и те же люди всегда были счастливы. И вот я имею о предложенном деле мнение, противное объявленному здесь. Если пожелаем мы принять неприятелей в землю сию, то вот какая предлежит тебе в том опасность: если будешь побежден, потеряешь все царство, ибо ясно, что массагеты, победив, назад не побегут, но вторгнутся в твои владения; если же победишь, то не настолько, как если бы, перешел реку, победил ты массагетов на их земле и преследовал бегущих, ибо только так, в противность первому случаю, победив, ты прямо двинешься в царство Томириды. Сверх сего, постыдно и несносно для Кира, сына Камбисова, уступить женщине и отойти пред нею вспять. Итак, мне кажется, что ты должен перейти реку, следовать за отступающими и потом попытаться победить их вот каковым образом. Поелику массагеты, как я слышу, благ персидской жизни не ведают и в больших наслаждениях не искушены, то предложим им в нашем стане пиршество: убьем и приготовим для них, не жалеючи, множество скота, выставим в чашах вдоволь чистого вина и всякого рода съестного; а после сего, оставив самую худую часть войска, прочие пусть отступят назад к реке. Если я в том не обманываюсь, неприятели, увидев столько всяких благ, бросятся на них, и тогда-то нам представится случай к оказанию великих подвигов».