(15) После обеда Проксен и Ксенофонт прогуливались перед расположеньем войска; тут подошел какой-то человек и спросил караульных, где ему увидеть Проксена или Клеарха; Менона он не искал, хоть и прибыл от Ариея, Менонова гостеприимца. (16) Когда Проксен сказал: «Я тот, кого ты ищешь», — человек этот сказал так: «Меня послали Арией и Артаоз, верные Киру и желающие вам добра; они наказали вам быть настороже, чтобы варвары не напали на вас среди ночи: здесь в соседнем саду — большое войско. (17) И еще они наказали вам послать караульных к мосту через Тигр, потому что Тиссаферп задумал этой же ночью, если удастся, разрушить его, чтобы вы не перешли за реку и остались между нею и каналом». (18) Услыхав это, они отвели пришельца к Клеарху и изложили, что он говорит. И Клеарх, услышав все. не на шутку встревожился и испугался.
(19) Однако некий юноша, присутствовавший там, подумавши, сказал, что нападать и при этом разрушать мост — такие вещи никак между собой не согласуются. Ведь ясно, что, напавши, они либо победят, либо понесут поражение. Если они победят, — зачем им тогда разрушать мост? Будь тут даже много мостов, нам все равно некуда бежать и спасаться. (20) А если мы победим, то после разрушения моста им самим некуда будет бежать. И если мост разрушат, то и помочь им никто не сможет, как бы много их ни было на том берегу.
(21) Услышавши это, Клеарх спросил у посланного, обширна ли область между Тигром и каналом. Тот отвечал, что обширна, и на ней много деревень и больших городов. (22) Тут-то и поняли, что варвары подослали этого человека из опасенья, как бы греки, разведя мост, не остались на острове, защищенные с одной стороны Тигром, с другой каналом; продовольствия у них было бы вдосталь, потому что область посредине обширна и плодородна и есть кому ее обрабатывать. Так возникло бы прибежище для любого, кто захотел бы повредить царю.
(23) После этого разошлись на отдых, но к мосту все же отправили караульных. И никто ниоткуда не нападал, и к мосту, как доложили караульные, никто из врагов не подходил. (24) А когда рассвело, войско по мосту, состоявшему из тридцати семи связанных судов, переправилось через реку со всеми возможными предосторожностями, потому что греки, бывшие при Тиссаферне, сообщили, будто тот намерен напасть во время переправы. Но и это оказалось ложью. Правда, при переходе через Тигр появился Глус с людьми: он смотрел, переправляются ли греки, и, увидев все, ускакал прочь.
(25) От Тигра прошли за четыре перехода двадцать парасангов до реки Фикс, шириною в плефр; на ней был мост. Там стоял большой город, называемый Оинда; возле него грекам повстречался единокровный брат Кира и Артаксеркса, который от Сус и Экбатаи вел большое войско на помощь царю. Остановив своих воинов, он стал смотреть, как проходят греки. (26) Клеарх вел их по двое, то и дело останавливая движенье, и на сколько времени задерживался передовой отряд, на столько же приходилось делать остановку всему войску. Поэтому войско показалось многочисленным и самим грекам, а перс, смотревший на него, был и вовсе озадачен.
(27) Оттуда по Мидии 225прошли за шесть переходов тридцать парасангов через пустыню и пришли в деревни, принадлежавшие матери Кира и царя Парисатиде. Их Тиссаферн, в насмешку над Киром, отдал грекам на разграбленье, запретив только уводить рабов. Там было много хлеба, мелкого скота и прочего.
(28) Оттуда, имея Тигр по левую руку, прошли через пустыню за четыре перехода двадцать парасангов. На первом переходе за рекой виден был большой и богатый город, называемый Кены, из него варвары на плотах из мехов привозили хлебы, сыры, вино.
V. (1) После этого пришли на реку Запат, 226шириною в четыре плефра. Там оставались три дня, за которые явных козней не было, хотя подозренья и оставались. (2) А Клеарх решил встретиться с Тиссаферном и как-нибудь положить конец подозрениям, прежде чем из-за них не вспыхнула война. И он послал спросить, не согласится ли Тиссаферн с ним встретиться. (3) Тот с готовностью позвал его к себе. И когда они сошлись, Клеарх сказал так:
«Я помню, Тиссаферн, о наших скрепленных пожатием рук клятвах не делать друг другу зла, — и вижу, как ты остерегаешься нас, словно врагов, и мы, глядя на это, остерегаемся вас. (4) Но так как я, сколько ни наблюдаю, не могу обнаружить, чтобы ты пытался нам повредить, и так как я наверняка знаю, что и у нас в мыслях нет ничего подобного, то я решил встретиться и поговорить с тобою, чтобы, если удастся, искоренить взаимное недоверие. (5) Мне случалось знать людей, которые — одни наслушавшись клеветы, другие питая подозренья — друг друга боялись, и, желая успеть первыми, до того как с ними что-нибудь случится, делали другим непоправимое зло, хотя те пичего подобного и не готовили и не хотели, (6) И вот, полагая, что свиданье лучше всего может положить конец таким недоразуменьям, я пришел сюда с намереньем объяснить тебе, что ты не прав, не доверяя нам. (7) Первое и главное — то, что клятвы перед богами не позволяют нам враждовать друг с другом. А кто заведомо их нарушит, тому я, право же, не завидую! Если на кого ополчатся боги, то уж я не знаю, с какой быстротой и куда ему бежать, чтобы избегнуть их, в какой темноте спрятаться, в какое укрепленное место удалиться. Ведь повсюду все подвластно богам, и всеми равно правят боги. (8) Вот что я думаю о богах и клятвах, которым вверен заключенный нами дружеский союз. А что касается дел человеческих, то в тебе я вижу самое лучшее из того, что у нас есть сейчас. (9) Ведь с тобой всякая дорога для нас проходима, всякая река преодолима, и в припасах нет недостатка. А без тебя всякая дорога лежит во тьме, потому что мы ничего о ней не ведаем, всякая река непроходима, всякая толпа страшна, но еще страшнее пустыня, в которой все безысходно. (10) Если мы в безумье убьем тебя, то разве нам, убившим своего благодетеля, не придется тягаться с царем — самым сильным противником? А сколь многих и больших надежд я сам себя лишу, если попробую повредить тебе, — об этом я сейчас скажу. (11) Я сам добивался дружбы Кира, полагая, что тогда он был более всех способен сделать добро, кому хотел. А теперь я вижу, что это ты владеешь его силой и страной, сохранив и подвластную тебе область; и могущество царя, враждебное Киру, тебя во всем поддерживает. (12) Если все это так, то найдется ли безумец, который не захочет быть тебе другом? Но я скажу тебе больше: вот откуда у меня надежда, что и ты захочешь быть нам другом. (13) Я знаю, что вам докучают мисийцы, и рассчитываю с имеющимися у меня силами привести их к покорности. Знаю я и о писидийцах, слышал, что есть еще много других таких же народов, досаждающих вам в вашем благополучии, — чему я думаю положить конец. Что до египтян, на которых вы, я знаю, сейчас разгневаны больше всего, то я не вижу, с каким еще союзным войском вы сможете наказать их сильнее, нежели с идущим сейчас за мною. (14) Ты будешь самым могущественным союзником тому из живущих вокруг тебя народов, кому захочешь, ты сможешь разговаривать как господин с тем из них, кто тебя обидит, — в том случае, если будешь иметь на службе нас, служащих тебе не только за плату, но также из благодарности, по справедливости питаемой к тебе — нашему спасителю. (15) И когда я обо всем этом поразмыслил, твое недоверие к нам показалось мне таким удивительным, что я с удовольствием узнал бы, кому это хватило красноречия убедить тебя, будто мы против тебя злоумышляем». Все это сказал Клеарх. А Тиссаферн в ответ говорил вот что: (16) «Я рад слышать от тебя, Клеарх, разумное слово. Если, зная все это, ты замышляешь мне зло, тогда ты, по-моему, и себе зложелатель. А чтобы ты узнал, что вы напрасно не доверяете и царю и мне, выслушай теперь меня. (17) Если бы мы замышляли вас погубить, разве, по-твоему, не нашлось бы у нас такого множества конных, и пеших, и оружия, чтобы повредить вам без всякой для себя опасности? (18) Или, тебе кажется, не нашлось бы мест, удобных для нападения? Разве вы не видите, сколько у нас равнин, которые и без войны вы прошли бы только с великим трудом, сколько гор, которых вам не миновать и которые мы можем занять заранее и сделать для вас непроходимыми? Сколько таких рек, на которых наше дело решать, со многими ли из вас нам сразиться, и таких, через которые вам не перейти, если мы сами вас не переправим? (19) Если при всем при том мы будем побеждены, то ведь огонь-то сильнее всех земных плодов! Мы сумеем спалить их и поставить вам преградой голод, против которого вы при всей вашей доблести не сможете бороться. (20) Так зачем же нам, имея столько способов воевать против вас, — способов для нас безопасных, — в конце концов избирать из всех из них единственный нечестивый перед богами, единственный позорный перед людьми? (21) Только те, у кого нет ни исхода, ни выхода из крайней нужды, да и то если они подлы, захотят достичь своего через клятвопреступленье перед богами и вероломство перед людьми. А мы, Клеарх, не так безрассудны, не так глупы. (22) Но если мы можем вас погубить, почему же мы этого не сделали? Знай, что причиною тут — моя любовь и желание заслужить доверие греков. То иноземное войско, с которым Кир пришел сюда, полагаясь на него по той причине, что платил ему деньги, — с ним хочу я вернуться, через благодеянья умножив им мои силы. (23) В чем вы мне полезны, о том ты сам сказал, а главное я знаю про себя: ведь прямой венец