(36) Когда греки поняли, что враги намерены отойти и получили уже приказ, то и грекам возвестили через глашатая, чтобы они собирались. Враги это услышали и некоторое время мешкали, не уходя; только совсем поздно варвары ушли, потому что полагали опасным трогаться и идти и входить в свой стан среди ночи. (37) Греки, когда наверняка убедились, что враг ушел, сами навьючили животных и снялись с места и прошли около шестидесяти стадиев. И разрыв между войсками получился такой, что ни на другой, ни на третий день противник не показывался; только на четвертый день варвары, зайдя вперед ночью, захватили место справа над дорогой, по которой предстояло пройти грекам: то была вершина горы, под которой был спуск на равнину.
(38) Хейрисоф, когда увидал, что вершина занята, вызвал из тыла Ксенофонта и приказал ему перейти вперед с его копейщиками. (39) Но Ксенофонт копейщиков не привел, так как увидел, что показался Тиссаферн со всем войском; он поскакал один и спросил: «Зачем ты меня зовешь?» И Хейрисоф сказал: «Можешь посмотреть сам: над тем местом, где нам спускаться, гребень занят, и если мы их не перебьем, нам не пройти. А ты почему не привел копейщиков?» (40) И Ксенофонт сказал, что, на его взгляд, нельзя оголять тыл, когда показался враг. «А о том, как прогнать этих с гребня, — говорил он, — сейчас самое время посоветоваться». (41) И тут Ксенофонт видит, что вершина горы приходится как раз над их войском, а с нее ведет дорога на тот гребень, где засели враги; и он говорит: «Лучше всего нам, Хейрисоф, пойти поскорее на ту вершину; если мы ее займем, им над дорогою не удержаться. Ты, если хочешь, оставайся во главе войска, а я согласен пойти; а если тебе угодно, ступай на гору, а я останусь здесь». — (42) «Нет, — сказал Хейрисоф, — предоставляю тебе выбрать, что хочешь». И Ксенофонт, сказавши, что он ведь младше, выбирает пойти на гору, но велит дать ему людей из передних рядов, так как брать людей с тыла слишком долго. (43) Хейрисоф посылает с ним копейщиков из передних рядов, а сам берет людей из середины четырехугольника. И еще он велит пойти с Ксенофонтом трем сотням отборных воинов, которые были у него впереди четырехугольника.
(44) Со всею возможною быстротой они двинулись с места. А враги на гребне, чуть только поняли, что путь греков лежит на вершину, и сами тотчас же кинулись к вершине взапуски с ними. (45) Тут поднялся громкий крик в греческом войске, подбадривавшем своих; и у людей Тиссаферна поднялся громкий крик, — они тоже своих подбадривали. (46) А Ксенофонт скакал на коне вдоль рядов и призывал: «Воины, знайте, сейчас мы состязаемся ради всей Греции, ради детей и жен, сейчас надо немного потрудиться — и тогда остальной путь мы пройдем без боя». (47) А некий Сотерид из Сикиона сказал: «Мы не на равных, Ксенофонт: ты едешь на лошади, а я из сил выбиваюсь — тащу щит». (48) Ксенофонт, услыхавши такое, спешился с коня, вытолкнул Сотерида из строя, отнял у него щит и зашагал быстро, как только мог; а был на нем в эту пору еще и доспех всадника, стеснявший его. И он приказывал шедшим впереди двигаться дальше, а с трудом поспевавшим за ним — перегонять его. (49) Все воины били и ругали Сотерида и бросали в него камни, пока не заставили взять щит и идти с ними. И Ксенофонт снова сел на коня и, пока дорога была проходимой, ехал на нем, а когда она стала непроходимой, оставил коня и быстро пошел пешком. И греки оказались на вершине раньше врагов.
V. (1) Тогда варвары повернули назад и разбежались, куда кто мог, а греки заняли вершину. Люди Тиссаферна и Ариея свернули и пошли другой дорогой. А люди Хейрисофа сошли вниз и остановились в деревне, где полно было всякого добра. Было и еще много деревень, полных всякого добра, на той равнине у реки Тигр. (2) Но к вечеру на равнине вдруг появилися враги и перебили тех греков, что разбрелись по равнине в поисках добычи: там ведь было захвачено много скота, когда стада переправляли на тот берег реки. (3) Тогда-то Тиссаферн и его люди принялись жечь деревни. И кое-кто из греков пал духом, думая, что если деревни будут сожжены, негде будет взять продовольствия. (4) В это время люди Хейрисофа, выручив своих, возвращались назад, а Ксенофонт, спустившийся с холма, объезжал ряды и, встретив ходивших на выручку, сказал им: (5) «Видите, они уже уступают нам эту страну! Раньше, заключая перемирия, они добивались, чтобы страну, принадлежащую царю, не жгли, а теперь сами жгут ее как чужую. А если они где и оставят припасы для себя, то увидят, что и мы туда направляемся. (6) И я думаю, Хейрисоф, нам надо спасать эту землю от поджигателей, словно она наша». Но Хейрисоф ответил: «А по-моему, совсем наоборот: нам и самим надо жечь ее, тогда они скорее перестанут».
(7) Когда пришли к стоянке, воины занялись заготовкой продовольствия, а старшие и младшие начальники собрались вместе. Положение было весьма затруднительно: с одной стороны были горы невиданной высоты, 248с другой — река такой глубины, что копье у измерявших ее не поднималось из воды. (8) Когда они пребывали в затруднении, явился некий родосец и сказал: «Я хочу переправить вас отрядами в четыре тысячи латников, если вы дадите мне все, что нужно, и заплатите талант». (9) А на вопрос, что ему нужно, он ответил: «Нужно мне будет две тысячи мехов; здесь, я вижу, есть много овец, и коз, и быков, и ослов; если снять с них шкуры и надуть, то мы легко наведем переправу. (10) Понадобятся мне также ремни, что служат вам для упряжки. Ими я свяжу между собою мехи, а каждый мех закреплю на месте, привязав к нему камень и опустив этот камень в воду как якорь. А перебросив мехи через реку и привязав их по обоим берегам, я сверху набросаю хвороста и нанесу земли. (11) И что вы не потонете, убедитесь сейчас же: каждый мех удержит по два человека и не затонет. А поскользнуться вам не дадут земля и хворост». (12) Начальникам, когда они его выслушали, мысль показалась занятной, но дело невыполнимым: ведь на той стороне было слишком много всадников, которые помешали бы и не дали передовым навести переправу.
(13) На другой день войско пошло назад к несожженным деревням, перед тем спалив те, откуда уходило. И вражеская конница не подъезжала близко, а наблюдала издали; варвары, по видимости, недоумевали, куда направятся греки и что замышляют. (14) Покуда воины были заняты заготовкой продовольствия, начальники снова собрались и, приведя пленных, стали выпытывать у них сведения обо всей стране вокруг и о каждой местности особо. (15) И те рассказали, что к югу лежит дорога на Вавилон и Мидию, через которую греки пришли, на восток можно выйти к Сусам и Экбатанам, где царь, как говорят, проводит лето, а перейдя реку, можно выйти на запад, в Лидию и в Ионию, а дорога через горы и на север ведет к кардухам. (16) Те живут высоко в горах и очень воинственны; царю они не повинуются, а когда однажды напало на них царское войско числом сто двадцать тысяч, ни один человек не вернулся из-за непроходимости мест. Однако, когда они заключают перемирие с сатрапом, правящим на равнине, тогда и они бывают у жителей равнины, и жители равнины у них. (17) Выслушавши все, начальники поместили отдельно каждого из пленных, кто утверждал, будто знает ту или другую дорогу, и не открывали, по какой из них намерены идти. А сочли начальники, что необходимо через горы вторгнуться в область кардухов: ведь миновав ее, можно прийти, как говорили, в Армению, страну обширную и богатую, управляемую Оронтом. А оттуда, как говорили, легко дойти куда угодно. (18) Принесены были жертвы, чтобы выступить в любой назначенный час: опасалися, как бы враг не успел занять перевал через горы. Так что был дан приказ сразу после еды собраться и всем отдыхать, а потом идти за начальниками по первому приказу.
I. (5) Так как приближался час последней стражи 250и немного времени оставалось только на то, чтобы затемно перейти равнину, греки по переданному из уст в уста приказу поднялись, вышли в путь и с рассветом достигли гор. (6) При этом Хейрисоф шел впереди, и с ним его собственный отряд и все легковооруженные, а Ксенофонт следовал за ним, и это его тыловое охранение составляли сплошь латники, без единого легковооруженного воина: казалось, нет никакой опасности, что на идущих в горы нападут сзади. (7) На гору Хейрисоф пришел прежде, чем враги что-нибудь заметили, и потом он тоже двигался впереди, а войско шло за ним и, перевалив через горы, спускалось в деревни, лежавшие по долинам и ущельям. (8) Кардухи, покинув жилища и захватив жен и детей, убежали в горы. Но продовольствия добыть можно было вдоволь, и еще по домам оставалось множество медной утвари, однако греки ничего не брали и не гонялись за людьми; они всё щадили, надеясь, что кардухи, враждовавшие с царем, дадут им пройти через свою страну как через дружественную. (9) А продовольствие забирали, где что каждый находил: без этого обойтись нельзя было. Кардухи же, сколько их ни звали, ничего не слушали и никак приязни к грекам не выказали. (10) И когда последние отряды греков уже затемно спустились с вершин в деревни, — из-за узкой дороги подъем и спуск занял у них целый день, — тогда кардухи, собравшись, напали на шедших последними и несколько человек убили и ранили камнями и стрелами, хотя нападавших было немного, из-за того что греческое войско вторглось к ним неожиданно. (11) А соберись они тогда в большем числе, немалой части войска грозила бы гибель. Эту ночь провели в деревнях. А кардухи жгли на окрестных горах яркие костры и не теряли друг друга из виду.