Спокойно высказал все это император, а затем как бы последней росписью пожелал распределить среди близких людей свое имущество и стал искать главного распорядителя двора Анатолия. Когда префект Саллюстий ответил: «Он блажен», — император понял, что Анатолий погиб, и вот тот, кто презрел собственную смерть, стал горько плакать о друге. Зарыдали и все присутствующие, но он властным голосом остановил их, говоря, что стыдно скорбеть об императоре, если он соединяется с солнцем и звездами. Все смолкли, и только сам император заплетающимся языком беседовал с философами Максимом и Приском753 о величии души. Но рана в его пронзенном боку раскрылась еще шире, раздувшиеся вены не давали дышать, он попросил и выпил холодной воды и в полуночной тишине спокойно испустил дух на тридцать втором году жизни.754 Он родился в Константинополе и с детства остался сиротой; его родителями были брат Константина Констанций, которого после смерти императора, в числе многих других, убили наследники престола,755 и Василина, происходившая из древней знати.
4. Этот муж, благодаря славным делам и врожденному величию, по праву может быть причислен к героям. Если действительно, как полагают философы, существуют четыре главные добродетели: умеренность, мудрость, справедливость и храбрость — и примыкающие к ним внешние свойства: щедрость, удачливость, сила власти и знание военного дела, — то император все их вместе и каждую в отдельности с великим усердием воспитывал в себе. Прежде всего, он отличался столь незапятнанной чистотой, что, как известно, после смерти супруги ни разу не отведал любовных утех. Он любил приводить рассказ Платона о Софокле, которого уже на склоне лет как-то спросили, имеет ли он еще сношения с женщинами. «Нет, — ответил трагический поэт и добавил: — Я избавился от этой страсти с радостью, как освобождаются от сумасбродного и жестокого хозяина». В подтверждение этой мысли он часто напоминал также слова лирика Вакхилида, которого читал с большим удовольствием. «Как хороший художник, — говорил Вакхилид, — сообщает прелесть лицу, так целомудрие придает красоту возвышенной жизни». В расцвете юношеских сил он вовсе избежал этого порока, и даже слуги, хотя это случается нередко, не подозревали его в похоти.
Умеренность в делах любовных еще более укреплялась в нем благодаря воздержанию в пище и сне, в которых он очень себя ограничивал и на родине, и за ее пределами. В мирную пору люди, близко его знавшие, поражались тому, что и как мало ест император, казалось даже, будто он намерен вскоре одеть плащ философа; и во время разных военных походов можно было наблюдать, как он, по солдатскому обычаю, на ходу принимал грубую и скудную пищу. Силы своего закаленного в трудах тела император восстанавливал очень коротким сном, затем пробуждался, лично проверял смену постов и караулов, а после этих серьезных дел принимался за науки. Если бы могли заговорить светильники, служившие императору по ночам, они бы поведали о том, как непохож был на других императоров Юлиан, который — они тому очевидцы — не уступал страстям даже в той мере, в какой требует природа.