Большой дворец был на всем протяжении двухсотлетия от Петра I до Николая II центром парадной жизни двора. Но он особенно характерен для XVIII века, когда парадный быт еще не был только дополнением к другому менее официальному царскому быту, а представлял самую его суть. В соответствии с развернутой по дворцу выставкой мы будем иметь дело только с этой, наиболее интересной, эпохой в жизни дворца и поставим себе целью раскрыть социально-политический смысл парадного царского быта.
Остается ответить на вопрос, стоит ли внимания эта далекая эпоха и ее памятники со стороны не только специалистов-историков, но и широких масс экскурсантов? Этот вопрос вызывает гораздо меньше сомнений в отношении поздних памятников царского быта, ибо стоит в непосредственной связи с изучением революционного движения, с естественным желанием узнать, как боролось самодержавие и чем оно защищалось против надвигавшейся гибели. Но нельзя пренебрегать и более ранней эпохой, ибо в противном случае многое в предреволюционной истории царизма останется непонятным. В частности, в XVIII веке следует искать корни той военно-полицейской организации царизма, которая дожила до 1917 года. Именно тогда была разработана сложная система эксплоататорской государственной машины, - чиновничество, армия и церковь особенно отчетливо были сделаны орудиями классового угнетения, наука и искусство были призваны безоговорочно обслуживать и превозносить командовавший класс. Именно в XVIII веке отчетливо оформилась хищническая завоевательная политика, плата народной кровью за прибыли дворян и капиталистов. Наконец, именно из этой эпохи мы узнаем примеры, особенно наглядно показывающие служебную роль самодержавия, бывшего игрушкой в руках безраздельно господствовавшего дворянства. И тогда же величественное и, казалось, вечное здание дворянского государства зашаталось под напором объединенных пугачевским восстанием народных масс.
Количество иностранных кораблей, посетивших Петербург и Архангельск:
_ Петербург _ Архангельск
1713 г. ___ 1 _ 31
1718 г. __ 54 _ 28
1724 г. _ 180 __ 7
„Имея надежду на бога, желаем получити прибыль".
Надпись на медали, выбитой в честь первого иностранного корабля, посетившего Петербург (1713 г.).
Возникновение Петергофа
Западно-европейская буржуазия в поисках нового рынка и торгового пути через Россию на Восток, не раз обращалась к Московскому государству. Правительство последнего не препятствовало проникновению в страну капиталов в той мере, чтобы путем монополий извлечь из этого максимальные выгоды для царской казны и для кормившегося около нее дворянства. Однако и в этих стесненных условиях торговый капитал, развиваясь, завоевывал все более крепкие позиции и наконец узкая оболочка феодального московского государства оказалась для него тесной и была в конце XVII века взорвана.
Наступила тридцатилетняя эпоха диктатуры торгового капитала, осуществлявшейся им в союзе с землевладельческой знатью против общей массы дворянства. Проводником этой диктатуры оказалась централизованная на европейский манер самодержавная власть, в лице первого императора, энергично насаждавшая „коммерцию и мануфактуры". Роль Петра как представителя интересов торгового капитала достаточно характеризуется его словами о значении торговли, - „верховной обладательницы судьбины человеческого рода, почему принадлежать к ней есть дело самых высочайших делов достойное". Но чтобы действительно „принадлежать" к торговле, необходимо было связаться с Западом более "удобным торговым путем. Война со Швецией, длившаяся свыше двадцати лет, и была борьбой за обладание берегами Балтийского моря, за новые гавани, за увеличение торгового барыша больше чем вдвое в сравнении с прежними доходами, когда торговля шла окружным путем через Архангельск. [1]
[1 См. „Карту торговых путей".]
Еще задолго до формального окончания войны, в 1721 году закрепившего за Россией „в совершенное непрекословное вечное владение и собственность от короны Свейской завоеванные провинции", Петр после взятия Шлиссельбурга настолько твердо укрепился в Прибалтике, что приступил к сооружению в устье Невы портового города, скоро получившего значение новой столицы. А для защиты его с моря в том же 1703 году была заложена на острове крепость. Первой причиной, определившей место будущего Петергофа, было его расположение на пути частых царских путешествий в строящийся Кронштадт; осенняя и зимняя погода заставляла большую часть пути проделывать берегом и по возможности сокращать передвижение по заливу. Но не будь других причин, Петергоф не мог бы разрастись до размеров царской резиденции, а остался бы одним из тех многочисленных „попутных" домиков, которые редко существовали дольше нескольких десятков лет.