Экономические последствия Северной войны обусловили новую политическую роль России, включили ее в круг политической жизни Западной Европы. Новая империя, чтобы справиться с новыми задачами и поддержать свой престиж, должна была не только перестроить свою государственную организацию, но и найти показные формы своего приобщения к западной культуре. Почти одновременно с постройкой Петербурга возникает и на его территории и вблизи целый ряд парадных резиденций, среди которых особенно показная, особенно агитационная роль выпала на долю Петергофа [1]. Из заграницы выписывались лучшие мастера разных специальностей для планировки парков, устройства фонтанов, сооружения дворцов. Царские послы были загружены поручениями по скупке художественных произведений и бытовых вещей для убранства новых царских жилищ. В Петергофе была устроена первая в России картинная галлерея. И Петр, первый петергофский экскурсовод, принимал здесь русских и иностранных гостей, чтобы демонстрировать перед ними политическое и культурное благополучие новой империи.
[1 См. гравюру „Петербург и его окрестности".]
Это благополучие оказалось в значительной мере только показным. По выражению К. Маркса Петр стремился „варварством побить русское варварство". Насильственное насаждение „коммерции", зачастую наивными и негодными средствами, не могло скрыть внешней и внутренней слабости русского торгового капитала, который не мог соперничать с западным конкурентом и не был в состоянии противостоять дворянской реакции. С завершением политической системы, связанной с именем Петра, феодальные пережитки надолго одержали верх и Россия оказалась добычей дворянства. Но внешние формы петровской монархии во многих существенных чертах были усвоены его преемниками. Особенно широко развернулось начатое Петром подражение дворцовому строительству королевской Франции. И Петергоф, возникнув в результате наступления русского торгового капитала, оказался в своем расцвете связанным с судьбами дворянской монархии.
„В Питергофе полатки зделать, также канал до моря выкопать; а буде трудно будет всю землю выносить, то только с того с канала землю выкопать и камнем диким выкласть."
Указ Петра I о постройке Большого дворца в Петергофе, 1715 г.
Дворцовое строительство
Первая петергофская постройка, называвшаяся „светлицами", возникла, вероятно, вскоре после основания Петербурга, но существовала только до конца XVIII века. Сохранившиеся рисунки показывают, что это было небольшое деревянное здание, отвечавшее только своему прямому назначению „попутного" домика между Петербургом и Кронштадтом. Поэтому началом дворцового строительства в Петергофе следует считать постройку „Монплезира" [1], который несмотря на скромные размеры и убранство уже имел многие черты, роднившие его с западноевропейскими дворцами, привлекавшими внимание Петра еще во время первого его путешествия заграницу в конце XVII века.
[1 Франц. - „Мое удовольствие".]
Однако, только возникновение Большого дворца и одновременные работы по планировке парка и устройству фонтанов придают петергофскому строительству тот большой масштаб, который соответствовал парадной резиденции. К этому времени в ходе Северной войны произошел решительный перелом в пользу России. А насколько тесно судьба Петергофа была связана с исходом этой войны видно хотя бы из того, что первое распоряжение о постройке Большого дворца последовало в 1715 году через несколько месяцев после победы над шведским флотом при Гангуте. Достойно внимания и то, что петергофские фонтаны были закончены и впервые пущены в год заключения Ништадтского мира (1721), а четырнадцать лет спустя был сооружен в память Полтавской победы, одержанной в „день св. Самсония", самый замечательный из фонтанов „Самсон".