Мы хотим специально отметить и поблагодарить выдающихся российских историков-современников Татьяну Васильевну Черникову, Андрея Николаевича Медушевского и Андрея Борисовича Зубова – за глубокие профессиональные обсуждения и то значительное влияние, которое оказали на нас их работы по отечественной истории и культуре.
Наша искренняя признательность Ольге Юрьевне Саленко, Татьяне Анатольевне Морозовой, Светлане Игоревне Чурсиной, Виктору Валентиновичу Когану-Ясному, Григорию Авадьевичу Меламедову, Виталию Григорьевичу Швыдко, польскому дипломату госпоже Юстыне Гладысь – за содержательные обсуждения, замечания и предложения, высказанные в ходе многолетней работы над книгой.
За неоценимую сложнейшую работу по подготовке рукописи к печати особо благодарим редактора Юрия Арсеньевича Здоровова.
Глава 1
Дредноут из разбитого корыта, или Провал постсоветской модернизации и его следствие
Попытка подвести итоги первому десятилетию… века переносит нас в атмосферу известной народной сказки. Сиденье над разбитым корытом всегда предрасполагает к философским размышлениям. Естественно, возникает вопрос, почему оно разбито, почему вообще рухнули одна за другой все наши радужные мечты? Еще так недавно терема и дворцы были близки к осуществлению. Почему же теперь даже светлая и просторная изба кажется нам недосягаемым счастьем?
Что не получилось в реформах 90-х
Объективная ситуация второй половины 80-х была весьма благоприятной для модернизации, как экономической, так и социокультурной.
В социокультурном плане активной была модель ожидания качественного прорыва, сопровождаемого сближением народа и государства. Последнее особенно важно – общество действительно проявляло готовность доверять власти, начавшей «перестройку», и поддерживать ее начинания. При этом вектор «прорыва» был определенно европейским в том понимании, которое мы вкладываем в это слово и сегодня, а не ограничивался завистливым взглядом на прилавки западных продуктовых магазинов.
Ожидание «прорыва», качественного изменения жизни в России всегда было связано с движением к свободе. Традиционно (для XVIII–XIX вв.) это ожидание «воли», то есть отмены крепостного права и предоставление крестьянам возможности свободно трудиться на земле, в середине XX в. символ «прорыва» – отмена колхозов (которую ждали после добытой кровью народа победы над нацистами), к концу века ожидание нового качества можно сформулировать фразой «жить как в Европе». В это понятие, конечно, входило повышение уровня жизни, но представление об ожидавшихся переменах было гораздо более широким. Они увязывались с такими ценностями, как свобода, демократия, открытость, конкуренция, хозяйственная самостоятельность, творческая независимость.
В обществе присутствовало и нарастало ожидание перемен. Реформы воспринимались как движение вперед, благо, созидание.
О массовом модернизационном потенциале, в частности, свидетельствует быстрое развитие кооперативного движения, в котором проявлялось стремление к новым формам организации труда, к новым экономическим отношениям. Если была возможность дополнительного заработка, люди ее использовали. Отношение к кооперативам показывало, что корни пресловутого «безделья» советского времени – не в нежелании трудиться, довольствуясь гарантированной зарплатой, а в ограниченности возможностей дополнительного заработка. Как только появилась возможность работать и зарабатывать, люди этой возможностью воспользовались. Безусловно, специфика процесса была. Типичное явление – создание кооперативов на государственных предприятиях с использованием их производственных мощностей. Однако на этой же мотивационной основе могла бы «пойти» массовая «малая» приватизация – человек продолжает делать то же, чем занимался всю жизнь, но уже является собственником своего дела.
Потенциальная база экономических, рыночных реформ в сознании позднесоветского человека – ценность для граждан денежных сбережений (которые наряду с жильем являлись распространенной формой собственности, доступной советским людям).
Эти сбережения могли стать «ключом» к созданию массового слоя частных собственников, мелких, средних, а позднее, на этой основе, и крупных. Особенностью такой собственности было бы понятное происхождение – приобретение за свои «кровные». Вокруг этого можно было создавать правовую и государственную систему. Таким образом, можно было обеспечить необратимость институциональных изменений, для которых создание незыблемого института частной собственности было важнее, чем финансовая стабилизация.
2
Трубецкой Е.Н. Над разбитым корытом // Русская мысль, год тридцать второй. Кн. II. М., 1911. С. 190–194.