Новая религия довольно быстро стала распространяться у англосаксов. Этому способствовали не только их регулярные контакты с христианским миром. Принятие христианства в масштабах королевства соответствовало политическим соображениям короля и его приближенных. Так, позиция, занятая королем Этельбертом в отношении нового вероучения, не могла не оказать прямого влияния на его ближайших соседей, поскольку в то время Этельберту принадлежало главенствующее положение среди других правителей.
Введение христианства в 601 г. в Кенте повлекло за собой принятие этой религии королем Эссекса Сабертом. Зачастую на отношение правителя к римским проповедникам влияли его родственные связи с христианским королем другого государства, (как это было в случае с королем Нортумбрии Эдвином, женатым на дочери христианского короля Этельберта)[23]. Вслед за легким обращением правителя и его сподвижников часто следовал столь же легкий отказ от христианства; приход к власти другой группировки знати нередко приводил к изменению отношения власти к христианским проповедникам, возврату к языческим культам. Подобным образом в Кенте после смерти короля Этельберта язычество было восстановлено его наследниками. В Эссексе сыновья Саберта, принявшего христианство, изгнали из королевства епископа и вернулись к язычеству[24].
Нередко новообращенные правители наравне с исполнением новых обрядов продолжали почитать прежних богов. Описание подобной практики встречается в "Церковной истории англов". Так, король восточных англов Рэдвальд, по словам Беды, "напрасно был посвящен в таинства христианской веры в Кенте, ибо по возвращении домой..., уподобившись древним самаритянам... служил и Христу и богам, которым служил прежде. В одном и том же храме он держал один алтарь для приношений Христу и другой — для пожертвований демонам"[25].
Специфической чертой христианизации Британии было то, что в отличие от распространения христианства на континенте этот процесс шел практически бескровно, не вызывая ни открытого сопротивления у язычников, ни жестоких преследований христианских проповедников со стороны правителей, придерживавшихся старых культов[26].
Во многом этому способствовали те методы утверждения христианства, которые были избраны папой Григорием I и осуществлялись римскими миссионерами. На первый взгляд его гибкая политика у язычников Британии противоречила его же жестким действиям по отношению к еретическим идеям и остаткам язычества в Италии. И хотя они преследовали одну и ту же цель — создание единого христианского мира, — для Григория I была очевидна неприемлемость в Британии жестких методов, которые по его мнению, были необходимы для сплочения Италии. Проблема обращения варваров, незатронутых влиянием латинской культуры, требовала для ее решения новых подходов. Сложность задачи, стоявшей перед миссионерами, заключалась не только в том, чтобы познакомить англо-саксов с неизвестной им верой, но и в том, чтобы изменить их языческие представления, привычный уклад жизни, обычаи и т.д. Поэтому сама христианская проповедь должна была претерпеть определенные изменения. Следовало облечь христианство в форму, приемлемую для языческого народа, "адаптировать веру" для новых условий. Григорий I, который вплоть до своей смерти проявлял большую заинтересованность в успехе своего предприятия и постоянно поддерживал связь с миссионерами, изложил свое видение методов распространения христианства у англо-саксов в письме миссионерам в Британию в 601 г., которое приводится в "Церковной истории англов"[27].
В послании видна готовность Григория к временному компромиссу с язычеством. "В этих краях вовсе не следует разрушать храмы идолов, — писал Григорий I, — но пусть будут низвергнуты сами идолы, находящиеся в них. Пусть эти храмы будут окроплены святой водой, пусть там воздвигнут алтари и поместят Св. мощи. Ибо если эти храмы хорошо построены, необходимо обратить их от почитания демонов к служению истинному Богу, когда сам народ увидит, что его храмы не разрушены, он исторгнет заблуждения из сердца, и охотнее станет собираться в тех местах, куда привык приходить до этого, познавая и почитая истинного Бога. И так как язычники имеют обыкновение приносить в жертву демонам многочисленных быков, следует заменить им это каким-нибудь другим торжеством: чтобы они в дни рождения или памяти Св. мучеников, чьи мощи помещены в храме, строили себе шалаши из ветвей вокруг тех же церквей, что были прежде языческим храмом, чтобы праздновали торжества религиозной трапезой. И уже не дьяволу станут приносить в жертву животных, но будут убивать их для своей трапезы для восхваления Бога и возносить благодарность за свое довольство Дарителю всех благ. Когда для них внешне сохранятся какие-нибудь радости, они легче смогут почувствовать радость внутреннюю. Ведь без сомнения невозможно сразу искоренить все [это] из грубых сердец [новообращенных]...”[28]