Мисимианская крепость Бухлоон-Буколус находилась не в верховьях Кодора, как обычно принято считать, а в районе современного села Пахулан на правом берегу Ингура, где, по Агафию, в VI в. проходила граница между лазами и мисимианами. Менандр подчеркивал, что путь мисимианов следовал вблизи сванов, которые в VI в., согласно данным Прокопия Кесарийского, обитали восточнее мест их нынешнего пребывания. Поэтому логичнее всего Мисимианский путь локализовать в Ингурском ущелье (перевал Накра).
Менандр, как видим, сохранил и конкретные указания на то, что Даринский путь проходил западнее Мисимианского и выводил прямо в Апсилию. Следы древней дороги были прослежены Цебельдинской экспедицией по правому берегу Кодора, а пограничная с апсилами крепость мисимиан Тцахар (Пскал) находилась на его левом берегу. Резиденция правителей Апсилии, Рогатория, локализуется на месте апсилийской крепости Шьапкы (Цебельдинская долина). Со стороны Санчарского перевала прямых дорог в Цебельду нет. Поэтому единственным вариантом следует признать Клухорскую перевальную дорогу, выводившую по ущельям Кодора и Мачары через Цебельду к Себастополису.
У Феофана Хронографа о миссии Льва Исавра на Западный Кавказ фигурируют два пути. По первому – спафарий направился в Аланию, а затем вернулся в Византию. Источник не даёт никаких показаний против сопоставлений упомянутого в нём перевала с Клухорским, а дороги – с Даринским путем. Вторую дорогу следует вести по линии Лыхны–Гудаутской – перевал Псху–Санчар, хотя не исключается и путь от Санчара через Псху и перевал Доу в долину р. Гумиста и далее в Себастополис. Ни один из рассмотренных древних путей не совпадал с «Абхазской дорогой» грузинских летописей XI в. (Так называлась подгорная дорога от Кутаиси до Себастополиса-Цхума и далее в сторону Анакопии.)
Что касается археологических материалов, подтверждающих существование Западнокавказских ответвлений Великого шёлкового пути, то в первую очередь следует, например, назвать сирийские, согдийские и китайские шелка, золотоподобную латунь из урочища Мощевая Балка на Северном Кавказе и бусину с китайскими иероглифами («император») времён династии Суй (VI в.), найденную в одном из женских апсилийских захоронений Цибилиумского могильника, т.е. на трассе Даринского пути, которым шёл Зимарх, а позднее и Лев Исавр. Именно на основании данных об импорте бус и шелков, как с одной стороны, из Китая и Средней Азии, так и с другой стороны, из Сирии, чётко рисуется кавказский отрезок Великого шёлкового пути.
Следует также отметить, что в абхазском языке имеется древнее название верблюда – «амахч», хотя это животное в Абхазии не водилось. Слово состоит из двух частей: амаха – «лук» и ачы – «лошадь», т.е. дословно – «лошадь с лукой», что вполне может напоминать своими выступами два верблюжьих горба. Возможно, шёлк доставляли на верблюдах к кавказским перевальным путям, а затем перекладывали на абхазских вьючных лошадей.
Транскавказские перевальные пути также сыграли объединяющую роль в образовании культурной общности между населением Абхазии и восточных районов горного Прикубанья на Северном Кавказе. Эта роль чётко проявляется в археологических памятниках (посуда, вооружение, одежда, украшения), архитектурных сооружениях (крепости, храмы) и духовной культуре (нартский эпос, христианство).
Таким образом, территория нынешней Абхазии, если исходить из нынешней логики «восстановления» Западнокавказских ответвлений Великого шёлкового пути, вполне может быть востребована в современных условиях ибо напрямую соединит Северный Кавказ и юг России с Чёрным морем со всеми вытекающими отсюда экономическими и политическими последствиями.
§21. АБХАЗИЯ В VII – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ VIII ВВ.
Анакопийская крепость. В VII в. Абасгия, Апсилия, Мисиминия оставались в зависимости от Византийской империи, являясь её северо-восточными провинциями. В начале VII в. была возведена Анакопийская крепость, крупнейшее оборонительное сооружение на Кавказском побережье Чёрного моря. В основе названия «Анакопия» находится абхазское слово «анакуап», которое переводится как «изрезанная, извилистая местность» и по смыслу обозначает то же, что и греческое название этого пункта (Трахея).
Максим Исповедник в Абхазии. В это время на территорию Абхазии были сосланы из Византии церковные деятели Максим Исповедник и два Анастасия. Их перевозили не раз из крепости в крепость, то оказывая внимание, то мучая. Они побывали в крепости Скоторе близ Абасгии, Пусте «в краях Апсилии и Мисиминии», «Зиха-хоре» в верховьях Моквы и т.д. Абасгия представляется в это время более развитой, чем соседние районы страны. Во главе её тогда стоял «христолюбивый принципс».
«Диван абхазских царей». В VII – начале VIII вв. в Абасгии, как и соседней Апсилии, существовала наследственная власть, что отражено в «Диване абхазских царей». Его позднейшая копия относится к XV в. Первым в этом списке стоит Анос, вторым – Гозар, третьим – Юстиниан, четвёртым – Феликтиос, пятым – Капаруки (Барук), шестым – Дмитрий I, седьмым – Феодосий I, восьмым – Константин I, девятым – Феодор I, десятым – Константин II и одиннадцатым – Леон I, причём все они, кроме последнего, были сыновьями своих предшественников, и лишь Леон I был младшим братом Константина II.
Духовным центром Абасгии, тесно связанным с Византией, продолжал быть Питиунт (в то время Питиунт уже входил в Абасгию). Не случайно, что именно здесь найдено большинство вислых печатей, в том числе «Константинос Абасгиас» (Константин II) и Феодора (Феодор I). Абасги носили византийские титулы архонтов, егуменов, принципсов и находились в кровном родстве и постоянной переписке с представителями византийской элиты в Константинополе и её ставленниками на местах.
Вторжение арабов и битва у стен Анакопии. В самом конце VII в. в Западное Закавказье вторглись арабы. Они дошли до Апсилии и разместили в ней свои гарнизоны. Это отразилось и на настроении абасгов. Чтобы отрегулировать ситуацию в пользу Византии, в Аланию был послан Лев Исавр 708–711 гг., который успешно выполнил антиарабскую миссию.
В 738 г. арабское войско вновь вторглось во главе с Мерваном Кру (Глухим) в Закавказье. Картлийские цари Мир и Арчил бежали в Абасгию и укрылись в Анакопии (первое присутствие на территории современной Абхазии восточных картвелов). Мерван разрушил, как сообщает грузинская летопись, «город Апсилии Цхум» и дошёл до Анакопийской крепости, которую защищали две тысячи абасгов и одна тысяча бежавших в Абасгию вместе с Миром и Арчилом картлийцев. Правитель абасгов Леон I в это время отправился к аланам за помощью. Тогда войско Мервана представляло «тёмную тучу саранчи и комаров». Это неравенство компенсировалось мощностью стен Анакопийской крепости. Её южная стена, протяжённостью в 450 м, была снабжена 7 башнями, которые в зависимости от крутизны склона и важности стратегического положения имели четырёхугольную и полукруглую форму. Эти башни отстояли друг от друга на расстоянии 30–50 м, т. е. полёта стрелы. На стенах и башнях стояли катапульты и другие метательные машины, засыпавшие врагов стрелами и камнями. За круглой многоярусной угловой башней скрывались ворота, подходы к которым были тщательно защищены. Между башнями существовали калитки, через которые защитники крепости совершали внезапные вылазки. Кровопролитной битвы или длительной осады Анакопии у арабов не получилось. Грузинский историк XI в. Джуаншер так описывает решающие события у стен Анакопии: «И перед рассветом господь бог послал на сарацин зной южный, и заболели они кровяной холерой». В ту ночь явился Арчилу ангел божий, который сказал ему: «Идите и сразитесь с агарянами, т.е. арабами, ибо я на них послал жестокую истребляющую людей и животных болезнь. Тогда выступите, когда из лагеря услышите стоны и рыдания. Вы же будьте храбрыми и обретёте силу, уповая на бога». Они так и поступили на рассвете – «от холеры погибло тридцать пять тысяч сарацин, а от меча – три тысячи. Сам Мир был ранен копьём в бок, из защитников в тот день пало шестьдесят человек». Мервану пришлось отступить. И никто не знает, как бы сложилась будущая карта Восточной и Западной Европы, если бы арабы захватили Анакопию.