В 738 г., во время неудавшейся осады арабами Анакопийской крепости, дружеские взаимоотношения абасгов с аланами, скорее всего, вновь наладились, ибо правитель Абасгии Леон I, находясь в крепости Собга, просил тогда у них о помощи.
Абхазо-аланские связи. Как бы в подтверждение абхазо-аланских связей Цебельдинской экспедицией найдено до десятка аланских лощёных кружек VI в. на территории исторической Апсилии. Эти и другие более ранние находки, например: железные мечи с кольцевидным навершием, трёхлопастные наконечники стрел, с одной стороны, могут свидетельствовать о наличии сармато-аланов в составе апсилийских и римско-византийских подразделений в Колхиде, с другой – о наличии других связей (торговых, брачных). В свою очередь на территории исторической Алании в синхронное время употреблялись апсилийские кувшины с чашечковидным венчиком. Существует даже гипотеза об участии северокавказцев (сираков-аланов) в этногенезе носителей цебельдинской культуры. В этой связи этноним «апсил» этимологически увязывается с понятием конь «асп» («апс») в североиранских языках. В таком случае была возможна инфильтрация сармато-аланских племён с Северного Кавказа (особенно в послемитридатовскую эпоху) и слияние их (или же их части) с аристократическими патронимиями древнеабхазского общества.
Благодаря абхазо-аланским связям христианство, по крайней мере в VI – начале VIII вв., было знакомо аланам с чисто внешней стороны. Его раннему проникновению в Аланию мешало хазарское влияние. И лишь 912 г., судя по 29 письму константинопольского патриарха Николая Мистика, можно считать началом активной христианской пропаганды в Алании, которой способствовали абхазские цари. Так, в письме от 920 г. патриарх хвалит Константина III Абхазского за ревность в деле просвещения князя Алании и тех, «которые вместе с ним удостоились святого крещения», а также благодарит за гостеприимство, помощь, оказанную архиепископу-миссионеру. Не исключено, что из Абхазии в Аланию направлялись свои зодчие и мастера, возглавлявшие сооружение таких замечательных храмов, как Северный Зеленчукский, Шоанинский и др. Поэтому не удивительна общность исходного строительного модуля этих храмов с крестовокупольными трёхабсидными церквями Абхазии в Лыхны, Пицунде, Новом Афоне, на р. Бзыбь. Истоки абхазо-аланских христианских памятников этого круга, как считают беспристрастные исследователи, следует искать не в грузинской школе архитектуры, а в восточной (малоазийской) школе византийского зодчества. Необходимо также подчеркнуть, что архитектурные памятники Абхазии и Алании Х в. не стоят изолированно, а представляют закономерный результат предшествовавшего развития на территории Абхазии в ранневизантийское время (VI–VIII вв.).
После 932 г., через некоторое время, возможно, произошло объединение себастопольского и аланского архиепископств, и за горными районами севернее Абхазии в письменных источниках закрепилось название Алании, такого же мощного раннефеодального государства, каким было Абхазское царство.
§4. АРМЯНЕ И АБХАЗЫ В I ТЫСЯЧЕЛЕТИИ НАШЕЙ ЭРЫ
Присутствие армян на территории Абхазии ещё в позднеэллинистическое время может быть отмечено не только на «многонациональной» Диоскурийской агоре (античная рыночная площадь), но и в боевых отрядах Понтийского царя Митридата VI Евпатора (союзник царя Армении Тиграна II).
В середине III в. н. э. римским гарнизоном в Питиунте, вспомним, командовал Сукессиан (по происхождению армянин), который умелыми и решительными действиями разгромил готских пиратов и тем самым спас местных жителей от разграбления.
В одной из рукописей (арабский, более поздний вариант «Истории Армении» Агафангела Арцруни, автора V в.) приводится легенда о крещении абхазов вместе с армянами святым Григорием-просветителем во время царствования Трдата III (301 г.).
Зодчий Фома Армянин и его сын Иоанн. В VI в. выходцы из Малой Армении зодчий Фома Армянин и его сын Иоанн осуществляли, как свидетельствовал Прокопий Кесарийский, руководство строительством оборонительных рубежей («клисур») и боевых действий византийцев в Колхиде. Иоанн был активным участником сражения с персами за Петру (совр. Цихисдзири) летом 549 г., где с отрядом из 50 человек произвёл подкоп и был ранен. Затем в начале лета 550 г. в битве при Гиппосе (совр. р. Риони) близ Археополя (совр. Нокалакеви) он, возглавляя конницу византийцев, умелым маневром способствовал разгрому персидского полководца Хориана и отличился при взятии лагеря персов. Раненый осенью того же года, он возглавил карательный отряд византийцев, переброшенный морем из Фасиса к Трахее – главной крепости восставших абасгов, в частности, руководил морским десантом. После завершения этой жестокой акции Иоанн во главе тысячного отряда подступил к стенам Тцибилы и на сей раз, «дружескими речами и обещаниями», сумел без боя взять «главную крепость Апсилии». Позднее, осенью 550 г. он сыграл решающую роль и во взятии у персов Петры, проведя свой отряд ему одному известным путём по отвесной скале на крепостную стену. Сам Иоанн погиб в бою: какой-то перс нанёс ему смертельный удар камнем, пущенным с помощью пращи. «Этот человек, – писал Прокопий об Иоанне, – совершал удивительные подвиги храбрости в битве с врагами». Ему в ту пору не было и двадцати пяти лет. В источнике он назван «юношей». Судя по всему, Иоанн, как это было принято в те времена, всюду следовал за своим отцом Фомой, и пока тот осуществлял надзор за строительством крепостей, хорошо изучил местность, узнал людей, их обычаи. Трахея и Тцибила – постройки 30 г. VI в., как очевидно, и другие крепости, вблизи которых он отличился. И не исключено, что бескровное решение вопроса у стен Тцибилы было результатом давней его дружбы с подростком-апсилом, который стал затем начальником этой крепости. Знал он, по-видимому, и епископа Константина, крестившего тогда взрослое население апсилов.
При сасанидском шахе Хосрове Ануширване (531–578 гг.), построившем знаменитую Дербентскую стену, произошло вторжение с целью якобы грабежа объединенных сил абхазов и аланов в Армению, которое закончилось неудачно (Табари, Х в.). Зато в 571 г. те же самые силы помогли восставшим против персов армянам (Феофан Хронограф, IX в.)
Абхазия и абхазы в армянской географии. Не имеют цены сведения армянской географии VII в. «Ашхарацуйц» о тогдашней Абхазии: «Между Булгарами и Понтийским морем живут народы: Гарши, Куты и Сваны до Писинуна – прибрежной страны Аваза, где живут Абхазк и Апшилк, до их города – прибрежного Севостополика и также за ним до реки, что называется Дракон, которая суть Вишап, что течёт из Алуании и делит Апхаз от области Егер…». Здесь впервые упоминаются оба названия Абхазии и абхазов (Апшилк-Писинун-Апсны и Аваза-Абхаз-Абхазия). Гарши, карш в переводе Сукри означают адыги (кашаг-касоги русских летописей). Севостополик соответствует современному Сухуму, а р. Дракон (Вишап) – р. Ингур, верховья которого до Бухлоона-Буколуса были в тот период включены в пределы Алании. Поэтому граница между Абхазией и Грузией, говоря современным языком, проходила в VII в по р. Ингур (так было ранее в VI в. и позднее, в середине VIII в.).