Тогда же резко осложнились отношения между Россией и Абхазией, так как сын отравленного владетеля Мегрелии находился в заложниках у Келешбея. Царские власти потребовали немедленной выдачи Левана Дадиани и на дерзкий отказ Келешбея ответили военной операцией: в марте 1805 г. русский генерал Рыкгоф отбил у него крепость Анаклию. В результате долгих переговоров абхазский владетель вернул 2 апреля 1805 г. заложника Левана, ставшего формальным владетелем, в то время как действительной правительницей Мегрелии вплоть до совершеннолетия Левана была его мать Нина Дадиани. В ответ Абхазский владетель вновь заполучил стратегически важную крепость Анаклию в устье Ингура.
Келешбей в немилости у России. В этот же период Келешбей пытается наладить внешнеполитические связи с наполеоновской Францией и даже ведет переписку с ее знаменитым министром иностранных дел Талейраном.
В разразившейся русско-турецкой войне 1806–1812 гг. царизм попытался использовать Келешбея в своих интересах, тем более, что русские сомневались в искренности Келешбея, когда он просился в Россию. Один из высших сановников Петербурга в июне 1806 г. писал: «Нужно удостовериться, сколь чистосердечна преданность Келешбея к России».
В 1807 г. русские власти прямо предложили 60-летнему владетелю Абхазии отбить у турков крепость Поти, но он уклонился от каких-либо военных действий. Командующего войсками России на Кавказе графа Гудовича активно настраивал против Келешбея генерал Рыкгоф, ставший заклятым врагом Абхазского владетеля. Так, в рапорте от 8 июня 1807 г. Рыкгоф отмечает: «Келеш-бек только наружно оказывает русским его дружбу». А уже 14 июля 1807 г. граф Гудович обрушивается с обвинениями на самого Келешбея: «Не помогали нашим войскам действиями против турок, а ещё падает на вас сомнение, что вы под рукою воспособляете туркам».
Этими важными документами почти на год обрывается всякое упоминание о Келешбее.
Козни Нины Дадиани и устранение Келешбея. Царские власти, подстрекаемые правительницей Мегрелии Ниной Дадиани, решили устранить строптивого Келешбея и, воспользовавшись перемирием с Турцией, поставить во главе Абхазского княжества одного из сыновей владетеля, Сефербея, который не обладал правом наследования (матерью Сефербея была крестьянка по фамилии Лейба), но являлся зятем Дадиани.
Главным претендентом на абхазский престол был старший сын Келешбея (от первой жены Дзяпш-ипа), по имени Асланбей. Именно его и решили опорочить. В этих целях Сефербей при поддержке Нины Дадиани и активном участии русской военной администрации в лице генерала Рыкгофа организуют заговор против Келешбея. В результате вооружённого нападения 2 мая 1808 г. абхазский владетель Келешбей Чачба погибает в Сухумской крепости.
Сразу после этого убийства тон представителей царской администрации на Кавказе в отношении деятельности Келешбея меняется. Если около года назад граф Гудович обвинял владетеля в протурецких настроениях, то уже 20 мая 1808 г. он сообщает министру иностранных дел России графу Н. П. Румянцеву о «смерти преданного России Абхазского владетеля Келеш-бея…». С этого времени и создавался миф о якобы преданности Келешбея Чачба царскому трону, который бытовал до самого последнего времени.
Оклеветанный Асланбей. Всю вину в официальных российских документах за убийство Келешбея сваливают на Асланбея, называя его «отцеубийцей». Интересно, что первые сведения с описанием этого происшествия граф Гудович получил от весьма заинтересованных лиц – Сефербея и генерала Рыкгофа. В то же время попытки самого Асланбея прояснить ситуацию не принимались во внимание русским командованием. Так, генерал Рыкгоф в рапорте графу Гудовичу сообщал об Асланбее: «В каковом злодеянии он и виновным себя ни под каким предлогом не сознает, отзываясь заговором противу Келеш-бея посторонних. Я на письма сии ничем и по сие время ему не ответствую…».
Такая странная реакция генерала убеждает лишь в том, что ему и Гудовичу была хорошо известна подоплёка событий. В их задачу, по-видимому, входило устранение самостоятельного Келешбея и возведение на престол Сефербея. Однако этот план осуществился лишь наполовину. К великому удивлению организаторов заговора выяснилось, что Сефербей не пользуется авторитетом в абхазском обществе, а все симпатии народа и ближайших родственников Келешбея оказались на стороне Асланбея, ставшего владетелем Абхазии. Попытки опорочить его в «отцеубийстве» не увенчались успехом. Абхазы считали Асланбея народным героем.
Сефербей против законного наследника Асланбея. Такой поворот в событиях никак не устраивал царские власти, а особенно Нину Дадиани. Так, 8 июня 1808 г. она сообщает русскому императору Александру I о том, что к ней, в Зугдиди, явился «зять наш Сефер-бей» (был женат на Тамаре Дадиани, сестре Григория), который дал в её доме присягу на верность России и просил помощи и содействия российских войск в борьбе с новым владетелем Асланбеем, своим старшим братом. Правительница Мегрелии пишет, что в случае признания Сефербея и принятия Абхазии в подданство России, пределы империи расширятся до Крыма, ибо «число абхазов не малое». На самом деле Нина Дадиани преследовала не столько российские, сколько свои личные интересы, хорошо понимая стратегическое и торговое значение Абхазии.
В начале августа 1808 г. генерал Рыкгоф по приказу графа Гудовича двинул на Сухум-Кале объединённые силы правительницы Мегрелии и её двух зятьев Манучара (из Самурзакани) и Сефербея Чачба. Но на помощь Асланбею в Сухум успел прийти на 3-х судах с войском его двоюродный брат, комендант крепости Поти Кучукбей Чачба (племянник Келешбея), а по суше прибыли около 300 черкесов. Военная операция, заготовленная Рыкгофом, успехом не увенчалась. Крепость Сухум так и не была взята, а Сефербей вновь бесславно вернулся в Мегрелию.
Авторитет Асланбея ещё больше возрос. Он пользовался огромной поддержкой народа, высших слоёв абхазского общества и среди многочисленного потомства Келешбея, особенно его сыновей (Гасанбей, например), чего, в силу менталитета абхазов, никак не могло быть, в случае, если бы Асланбей на самом деле убил своего отца. Кроме того, Асланбей, женатый на садзской (джигетской) княжне Геч (Гечба, Гячба), пользовался большим почётом в западноабхазском обществе Садзен, а также среди убыхов и адыгов.
Таким образом, официальная точка зрения российских властей, пытавшихся опорочить Асланбея, обвинив его в «отцеубийстве», осталась лишь на бумаге и не отвернула народ от законного владетеля Абхазии.
Политическая подоплёка «отцеубийства». Тема «отцеубийства» господствовала на протяжении почти двух веков и вероятно была сфабрикована в сугубо политических целях российскими военными и администраторами в 1808–1810 годах.
В то же время Нину Дадиани, действительно отравившую своего мужа, царские власти всячески поддерживали и оберегали только потому, что она служила интересам России. Более того, с помощью Нины они активно распространяли слухи об Асланбее, якобы убившем отца.
Но политика дискредитации не имела успеха. Асланбей имел безусловный авторитет в стране и потому, что Сефербей, находившийся в Мегрелии под защитой русских штыков, постоянно «просил о даче войска для взятия крепости Сухума, так как он остался почти совершенно обессиленным и даже изгнанным».
§13. СЕФЕРБЕЙ И ШТУРМ СУХУМ-КАЛЕ
Незаконность «просительных пунктов». В атмосфере полной утери власти и появляются известные «просительные пункты» Сефербея (по крещении Георгий) о принятии Абхазии в подданство России, адресованные 12 августа 1808 г. императору Александру I. Эти пункты были составлены на грузинском языке в Мегрелии под диктовку Нины Дадиани и её духовника, протоиерея Иоселиани. В порыве откровения Сефербей сообщает царю о том, что все обращения о принятии Абхазии в Россию писал священник «Иоанн Иоселиани, который искренним сердцем советовал мне предать себя в подданство Императорскому престолу».