Младшая дочь короля обручилась с принцем Оранским. Королева, якобы сопровождавшая ее в страну будущего супруга, благополучно добралась до Голландии и там должна была заложить драгоценности короны и на вырученные деньги завербовать солдат для короля. Лорд Адмиралтейства был болен, и палата общин назначила вместо него на год графа Уорика. Король назвал другого дворянина, палата гнула свое, и граф Уорик стал лордом Адмиралтейства без согласия короля. Парламент отправил в Гулль приказ, предписывавший перевезти оружейный склад в Лондон, но король отправился туда сам, чтобы захватить склад. Горожане не впустили его в город, а комендант не впустил его в замок. Парламент решил, что все законы, одобренные обеими палатами, но не утвержденные королем, будут называться ордонансами и иметь ту же силу, что и утвержденные им. Король был против и велел всем не подчиняться этим ордонансам. Он вместе с большинством членов палаты пэров и многими из палаты общин обосновался в Йорке. Канцлер отвез ему Большую печать, но парламент изготовил новую Большую печать. Королева нагрузила корабль оружием и боеприпасами, а король выпустил денежный заем в интересах государства. Парламент снарядил двадцать пеших полков и двадцать пять конных, и народ охотно помогал ему деньгами, нес серебряную посуду, драгоценные камни и украшения, а замужние женщины не жалели даже обручальных колец. Те из членов парламента, кто мог снарядить отряд или полк в родных краях, одевали его соответственно своему вкусу, в свои цвета, и брали на себя командование. Оливер Кромвель первым среди всех снарядил конный отряд, всецело ему преданный и вооруженный до зубов, и, наверное, в целом свете не было солдат лучше, чем у него.
Знаменитый этот парламент нарушал порой прежний закон и порядок, подстрекал людей на мятеж и поощрял его, деспотично бросал в темницу тех, кто возражал популярным лидерам. Но повторю еще раз, вы всегда должны помнить о двенадцати годах королевского произвола, которые этому предшествовали, и если бы не было этих двенадцати лет, то такие времена не только не могли и не должны были наступить, но никогда бы не наступили.
Часть третья
Я не стану подробно останавливаться на великой гражданской войне между королем Карлом Первым и Долгим парламентом, длившейся почти четыре года, — основательный рассказ о ней занял бы не одну толстую книгу. Печальная это быта история: англичане снова пошли против англичан на английской земле, и лишь проявленное той и другой стороной человеколюбие, терпимость и достоинство может послужить здесь некоторым утешением. Солдатам парламента эти замечательные качества были присущи в большей мере, чем солдатам короля (из них многие воевали только за деньги и не задумывались, ради чего), но защищавшие короля дворяне проявили такое несравненное мужество и преданность, что поступки их заслуживают самого большого восхищения. Многие из них были католиками и встали на сторону короля, поскольку тех же убеждений держалась королева.
Будь король не менее великодушен, чем некоторые из этих людей, он позволил бы им отличиться, поручив командовать своими солдатами. Но он находился в плену собственных предрассудков, переоценивал силу королевской власти, и доверил армию племянникам: принцу Руперту и принцу Морису, поспешившим к нему на помощь из заграницы. Наверное, короля было бы лучше, если бы они остались дома: принц Руперт был горячая голова и ввязывался в любую драку, не задумываясь о последствиях.
Главнокомандующим армии парламента был граф Эссекс, человек чести и доблестный воин. Перед самой войной по Вестминстеру прокатились волнения. Участвовали в них с одной стороны непоседливые студенты-юристы, а с другой — недисциплинированные солдаты, ремесленники, их подмастерья и всякий уличный сброд. Тогда-то приверженцы короля и обозвали их Круглоголовыми, потому что подмастерья коротко стригли волосы, а те обозвали своих противников Кавалерами, подразумевая под этим, что они обыкновенные хвастуны, которые лишь притворяются бравыми вояками. Этими двумя словами стали теперь обозначать противников в гражданской войне. Еще роялисты называли сторонников парламента повстанцами и проходимцами, а те их — злодеями, а себя благочестивыми, достойными и так далее.
Началась война в Портсмуте, где дважды-предатель Горинг снова переметнулся к королю и был захвачен войсками парламента. Тогда король объявил графа Эссекса и офицеров, служивших под его началом, изменниками, а верных ему подданных призвал вооружиться и ждать его в Ноттингеме двадцать пятого августа. Однако прибывших верноподданных можно было по пальцам перечесть, день выдался ветреный и хмурый, королевский штандарт сдуло, и все предприятие имело весьма удручающий вид. Основные столкновения после этого произошли в Ред-Хорс-Вэйл возле Бэнбери, в Брентфорде, в Девайзесе, на Челгрейв-Филд (там мистер Хэмден повел в бой своих солдат, получил смертельную рану и через неделю скончался), в Ньюбери (там пал лорд Фолкленд, один из достойнейших сторонников короля), в Лестере, в Нэсби, в Винчестере, в Марстон-Муре близ Йорка, в Ньюкасле и еще во многих местах Англии и Шотландии. Победа переходила из рук в руки. Король и парламент попеременно брали верх. Но почти все крупные деловые города были против короля, и когда решили строить укрепления в Лондоне, люди всех чинов и званий — от работников и работниц до благородных господ и дам трудились сообща по зову сердца. Выдающимися командирами армии парламента были Хэмден, сэр Томас Фэрфакс, а более всех — Оливер Кромвель и его зать Айртон.