Лавры Оутса не давали спокойно спать другому мерзавцу, Уильяму Бедлоу, позарившемуся на пятьсот фунтов, обещанных в награду за опознание убийц Годфри, и он обвинил двух иезуитов и еще несколько человек в том, что они его убили, выполнив желание королевы. Оутс, работая теперь на пару с этим новым доносчиком, имел наглость обвинить несчастную королеву в государственной измене. За первыми двумя явился и третий клеветник, такой же гнусный, как и они, и показал на банкира-католи-ка по имени Стэйли, сообщив, что тот будто бы назвал короля величайшим плутом в мире (он был совсем не далек от истины) и пообещал убить его собственноручно. Банкира немедленно предали суду и казнили, а за ним Кол мэна и еще двоих. Затем один бедолага по имени Пранс, католик и серебряных дел мастер, арестованный по доносу Бедлоу, сознался под пыткой, что принимал участие в убийстве Годфри вместе с еще тремя вовсе не причастными к нему людьми. Оутс, Бедлоу и Пранс донесли на пятерых иезуитов, которые были признаны виновными и казнены на основании точно таких же бездоказательных и нелепых свидетельств. Далее перед судом пред-лекарь королевы и трое монахов, но Оутс и Бедлоу в это время куда-то отлучились, и этих четверых отпустили. Все умы были так поглощены католическим заговором, а настроения против герцога Йоркского так сильны, что Яков послушался письменного приказания брата уехать вместе с семьей в Брюссель, при условии, что его права не перейдут к герцогу Монмуту в его отсутствие. Однако, вопреки надеждам короля, палату общин это не удовлетворило, и она приняла билль, по которому герцог навсегда лишался права престолонаследия. В ответ король распустил парламент. И удалил от себя своего старого фаворита герцога Бекингема, ставшего теперь его противником.
Более или менее основательный рассказ о бедствиях, пережитых в это веселое царствование Шотландией, заняли бы сотню страниц. За отказ признавать епископов и приверженность Торжественной лиге и Ковенанту народ терпел злодейства, при воспоминании о которьх стынет кровь. Жестокие драгуны разъезжали по всей стране и наказывали крестьян, если те покидали церковь, сыновей вздергивали на виселицы у дверей отчего дома за отказ выдать родителей, жен мучили до смерти пытками за укрывательство мужей, людей забирали прямо с полей и из садов и без суда расстреливали на дорогах, к пальцам узников привязывали зауженные спички, кроме того, была изобретена и постоянно применялась самая страшная пытка, получившая название «Сапог»: ее жертвам перетирали и перемалывали ноги с помощью железньх лопастей. Свидетелей пытали, как и обвиняемых. Тюрьмы были набиты до отказа, виселицы прогибались под тяжестью тел, убийства и грабежи опустошили Шотландию. Но никакими силами ковенантеров не удавалось затащить в церкви, и они упорствовали в своем желании поклоняться Господу по-своему. Налетевший на них отряд оголтелых горцев, их же соотечественников, добился не больше, чем английские драгуны под командованием Грэма из Клеверхауса, самого жестокого и коварного среди всех их врагов, чье имя во веки веков будет проклято по всей Шотландии. Архиепископ Шарп всегда способствовал этим злодеяниям и одобрял их. Кончилось тем, что и он погиб: издевательства над шотландским народом перешли все границы, архиепископа, проезжавшего по болотам в своем запряженном шестеркой лошадей экипаже, заприметил отряд во главе с неким Джоном Белфором, поджидавший других угнетателей. Возблагодарив Небеса за подарок, они нанесли Шарпу множество ран и прикончили его. И если человек вообще заслуживает подобной смерти, то, по-моему, архиепископ Шарп ее заслужил.