Тут его приперла извечная королевская нужда — нужда в деньгах, — а бароны теперь имели право не дозволять никаких новых поборов. Король созвал парламент в Йорке. Бароны отказались съезжаться, пока рядом с ним фаворит. Король в другой раз созвал парламент, уже в Вестминстере, и удалил Гэвистона. Тогда бароны явились в полном вооружении и создали комитет по искоренению злоупотреблений в государстве и в королевском доме. Получив по такому случаю немного денег, король тут же отбыл вместе с Гэвистоном на шотландскую границу, где все спустил на пиры и потехи, в то время как Брюс готовился выдворить англичан из Шотландии. Хотя старый король, говорят, даже взял со своего несчастного слабодушного сына обещание не предавать земле костей его, а выварить их добела в котле и возить перед английской ратью, доколе Шотландия не покорится, второй Эдуард был настолько не похож на первого, что Брюс день ото дня набирал силу и мощь.
Баронский комитет, после долгих месяцев совещаний, постановил, что отныне король обязан созывать парламент каждый год или даже, при надобности, каждые полгода, а не когда ему заблагорассудится. Далее, что Гэвистон должен быть вновь изгнан и, если посмеет вернуться, казнен. Как ни плакал король, пришлось ему отослать своего фаворита во Фландрию. Однако, исполнив это, он с мстительностью круглого дурака распустил парламент и отправился на север Шотландии в надежде набрать там войско для борьбы с вельможами. И опять он вызвал к себе Гэвистона и возвратил ему все богатства и титулы, которых его лишили бароны.
Тут лорды поняли, что им ничего не остается, как предать фаворита смерти. Они могли казнить его по закону, но, к сожалению, избрали подлейший способ. Сперва они под предводительством графа Ланкастера, двоюродного брата короля, напали на Эдуарда и Гэвистона в Ньюкасле. Те успели ускользнуть морем. Презренный король, видя рядом своего драгоценного Гэвистона, ничуть не сожалел о разлуке с прекрасной королевой. Оказавшись в относительной безопасности, друзья расстались: король отправился в Йорк вербовать солдат, а фаворит тем временем заперся в Скарборо, крепости на морском берегу. Баронам только этого и нужно было. Они знали, крепость долго не продержится, осадили ее и вынудили к капитуляции. Гэвистон отдался в руки графа Пемброка — того самого лорда, которого он прозвал Жидом, — положившись на его рыцарское слово не причинять пленнику никакого вреда и не допустить над ним никакого насилия.
Решено было доставить Гэвистона в замок Уоллингфорд и содержать там прилично, хоть и под стражей. Граф с пленником доехали до Дедцингтона, близ Банбери, и остановились на ночлег в местном замке. Знал ли Пемброк о том, что должно произойти, или на самом деле отлучился лишь того (как он уверял), чтобы повидать свою супругу графиню, жившую по соседству, теперь уже не важно. В любом случае долг чести повелевал ему охранять пленника, а он его покинул. Поутру фаворита, еще нежившегося в постели, попросили одеться и выйти на воздух. Он сделал это без малейшей опаски, но вздрогнул и побелел, увидав, что двор заполнен посторонними вооруженными людьми. «Полагаю, вы меня помните? — сказал их начальник, тоже вооруженный до зубов. — Я Черный арденнский пес».
Пришло время Пирсу Гэвистону узнать, как остры его зубы. Государева любимца взгромоздили на лошака и с шутовской помпой, под гром военной музыки отвезли в песью конуру, то бишь в замок Уорик. Там совет, наспех составленный из нескольких знатнейших вельмож, принялся судить да рядить, как с ним поступать. Некоторые склонялись к тому, чтобы его пощадить, но тут зала замка огласилась рыком Черного пса: «У вас в капкане лис! Попробуйте его отпустить, и вам придется снова за ним охотиться!»
Гэвистона осудили на смерть. Он упал к ногам графа Ланкастера — Старого борова, но Старый боров был так же безжалостен, как Черный пес. На чудесной дороге, ведшей из Уорика в Ковентри, где блистала на ярком майском солнце чарующая речка Эйвон, у которой много-много спустя родился, а ныне покоится Уильям Шекспир, скатилась в пыль, обагрив ее кровью, бесталанная голова гасконца.
Услыхав об этом черном деле, король, обуянный горем и яростью, объявил баронам беспощадную войну. Однако через полгода противникам пришлось объединить свои силы против Брюса, который, пользуясь их враждою, приобрел в Шотландии огромную власть.
Получено было известие, что Брюс осадил Стерлингский замок и что комендант принужден будет его сдать, если до определенного дня не получит подкрепления. Король приказал дворянам с их боевыми дружинами подойти к нему в Берик. Однако дворяне так мало почитали короля и с такой неохотой откликались на его призыв, что он подступил к Стерлингу лишь за день до назначенного капитуляции срока и с меньшим войском, нежели ожидал. Все же у него было сто тысяч человек, тогда как у Брюса не более сорока тысяч. Но Брюсова армия занимала выгодную позицию, располагаясь тремя каре на пространстве между Баннокберном, или Лепешечным ручьем, и стенами Стерлингского замка.