11. Две из церковных реформ Ланфранка важны своими отдаленными последствиями: 1) он ввел обычай созывать «собрания» духовенства одновременно с Большим советом. Многие прелаты заседали и в феодальной ассамблее (в качестве светских сеньоров), и в церковном синоде. Король председательствовал в обоих собраниях, но сам факт того, что они были различны, позже помешал формированию в британском парламенте «сословия» духовенства; 2) Ланфранк и король хотели иметь на Английскую церковь те же права, которые герцог имел на Нормандскую церковь, то есть чтобы ни один папа не был признан в Англии без согласия короля, чтобы никто не вел переписку с Римом без его ведома, чтобы решения английских церковных соборов не могли быть признаны законными без его одобрения и, наконец, чтобы церковные суды не могли судить баронов и королевских чиновников без его разрешения.
Серебряная монета Вильгельма Завоевателя. XI в.
12. Утверждая с первых же лет нормандского завоевания свое влияние на знать и на Церковь, Вильгельм закладывает основание великой монархии. Но он отнюдь не абсолютный монарх. Во время своей коронации он поклялся, что будет поддерживать англосаксонские законы и обычаи; он должен также уважать феодальные права, которые уступил своим соратникам, и он боится и почитает Церковь. У Вильгельма Завоевателя не могла зародиться мысль об абсолютной монархии, к которой позже придут Карл I или Людовик XIV. Люди Средневековья даже не представляли себе, чем может быть государство в современном смысле слова; им казалось, что равновесие в стране обеспечивает не замковый камень свода, но сплетение местных прав, которые дополняют и поддерживают друг друга. Нормандский король очень силен; никакая написанная конституция не ограничивает его волю, но, если он нарушает свою клятву сюзерена, его вассалы считают, что вправе «возмутиться» и объявить себя свободными от феодальной присяги. Восстание остается феодальным правом, и бароны воспользуются им против несправедливых королей. Как раз для того, чтобы заменить восстание ради вразумления несправедливого государя средством более простым и менее опасным, и родятся мало-помалу правила, которые сформируют конституцию.
II. Последствия нормандского завоевания. Феодализм и экономическая жизнь
1. Со времен саксонских королей существовали крестьяне и сеньоры, деревенские коттеджи и замки, но саксонский дух охотно позволял одним обычаям присоединяться к другим, образуя запутанную систему экономических связей. Нормандцы, обладавшие конструктивным и ясным умом, ввели более жесткий порядок, основанный на принципе: «Нет земли без сеньора». На вершине экономической и политической иерархии стоит король. Он — собственник всех земель королевства, и, чтобы нормандский ум был совершенно удовлетворен этим логическим построением, все соглашаются с тем, что сам король получил свое королевство от Бога. Но он оставляет себе лишь часть земель, а остальное отдает в лены главным держателям и отдельным рыцарям в обмен на военную службу и некоторые другие обязательства. Предположим, например, что король жалует 100 поместий какому-нибудь барону за обещание выставить полсотни рыцарей во время войны; сам барон оставит себе 40 из этих имений, чтобы обеспечить свое существование, а 60 остальных раздаст в лены шестидесяти вассалам второй ступени за обещание рыцарской службы. Главный держатель земли, чтобы обеспечить свой личный престиж, а также чтобы избежать штрафов в случае чьей-то неявки, всегда обеспечивает себе немного больше воинов, чем обещает королю. В принципе, все эти лены (кроме отнятых за серьезные преступления) передаются по наследству в порядке первородства, что избавляет их от дробления. И сеньор, и рыцарь, не имея возможности завести, подобно современным собственникам, крупное земельное хозяйство (потому что не нашли бы рынка сбыта для своих продуктов), оставляют себе только одну ферму для надобностей имения, а остальные земли уступают крестьянам за повинности натурой или трудом. В саксонские времена иерархия среди крестьян была такой же сложной, как и среди знати, поскольку приобретенным правам соответствовали разные статусы. Тогда различали свободных людей, сокманов (socmen, которых трудно отличить от свободных людей), коттариев и бордариев (cottarii, bordarii). Нормандские сеньоры, ничего не понимавшие в этих тонкостях, не слишком с ними считались. Легко представить себе, с каким трудом саксонский сокман пытался растолковать свои привилегии нетерпеливому завоевателю, который вдобавок не говорил на его языке. Так что приходится констатировать: через 20 лет после завоевания свободные люди почти полностью исчезли везде, кроме датского северо-востока. Все крестьяне стали либо вилланами (которые возделывали virgate — примерно 30 акров), либо коттерами (располагавшими лишь 4–5 акрами). Это были суровые времена для мелкого свободного или наполовину свободного земледельца. В графстве Кембридж во времена Эдуарда Исповедника насчитывалось 900 сокманов, а в 1086 г. осталось только 200.