Тем временем французы активизировались в проливе. Еще в 1338 году их каперы совершили налеты на Портсмут и Саутгемптон, и в октябре Эдуард приказал вбить столбы поперек Темзы, дабы предотвратить аналогичное нападение на Лондон. В следующем году нападениям подверглись Дувр и Фолкстон. Наконец к середине лета 1340 года Эдуард подготовил флотилию к отплытию из эстуария Темзы: около 200 кораблей, которые могли взять на борт 5000 лучников и тяжеловооруженных латников с лошадьми, оружием и провиантом. Их сопровождало, по описанию современника, «большое число английских леди, графинь, баронесс, дам рыцарей и жен бюргеров, пожелавших навестить королеву Англии в Генте». Но прежде чем корабли Эдуарда подняли якоря, патрули, дежурившие в проливе, донесли: французская флотилия, вдвое более многочисленная, ждет его в устье реки Цвин возле маленького городишка Слейс — в те годы служившего портом для Брюгге. Канцлер, архиепископ Кентерберийский Джон Стратфорд, несмотря на полную готовность к выходу в море, посоветовал королю отменить экспедицию. Эдуард отверг его возражения, лорд-канцлер в знак отставки передал свою печать брату Роберту, епископу Чичестера, и после полуночи 22 июня флотилия отправилась в путь.
Во второй половине дня, когда его корабли подходили к побережью Фландрии, Эдуард уже сам мог лицезреть огромную армаду, собранную против него Филиппом: 400 парусников или даже больше, «так много», писал Фруассар, что «их мачты напоминали лес». Своими гигантскими размерами особенно выделялись 19 судов. Эдуарда все это не смутило. Остаток дня он потратил на то, чтобы обеспечить, насколько это было возможно, безопасность для женщин и расстановку кораблей таким образом, чтобы между двумя парусниками с лучниками обязательно находился парусник с тяжеловооруженными латниками. И ранним утром наступившего дня Иоанна Крестителя[28] он повел свои корабли прямо в гавань.
А то, что происходило дальше, напоминало скорее бойню, а не битву. Французы сражались героически, но их кораблям было так тесно в узком заливе, что они едва могли передвигаться. Эдуард напал с наветренной стороны, его лучники, стрелявшие с платформ или «башен», сооруженных над палубами, осыпали вражеские суда тучами стрел, а острые носы английских парусников пропарывали их корпуса словно картон. Лучники на какое-то время замирали, и тогда в дело вступали латники, перебиравшиеся на палубы к французам, добивая их врукопашную. Сражение длилось девять часов, а когда закончилось, англичане торжествовали: они захватили 250 французских кораблей, в том числе флагманский, а остальные парусники были потоплены, погибли два адмирала. Рыба в заливе наглоталась столько французской крови, говорили будто бы потом, что если бы Господь наградил ее даром речи, то она заговорила бы по-французски.
Последние три акта пьесы целиком посвящены победам Эдуарда III во Франции. Они построены в основном на описаниях Фруассара и Холиншеда битв при Слейсе и Креси (1340 и 1346 годы соответственно), осады и завоевания Кале в 1346–1347 годах и сражения при Пуатье в 1356 году. Хронологически третий акт должен был начинаться с битвы при Слейсе, и первая сцена вроде бы происходит где-то на фламандском побережье, и даже слышен грохот сражения, но дальнейшие строки ясно указывают на приготовления к сече при Креси, случившейся через шесть лет. Вся сцена отдана на откуп французам, видимо, для того, чтобы познакомить нас с главными антагонистами Эдуарда, впервые предстающими перед нашими глазами. В перечне «действующих лиц» они именуются как «король Франции Иоанн и его сыновья — Карл (герцог) Нормандский и Филипп». Мы уже ранее отметили нежелание драматурга считаться с королем Филиппом VI, которого он явно путает с Иоанном II, его сыном и преемником. Но здесь мы имеем дело с еще большей путаницей. Герцогом Нормандским в 1340 году был не Карл, а сам Иоанн, будущий король. С другой стороны, «Филипп» никак не мог быть тогда сыном Иоанна — будущий Филипп Смелый, герцог Бургундский, родился лишь в 1341 или 1342 году — и «им» скорее всего был брат Иоанна Филипп, герцог Орлеанский.