Иоанн остался один. Теперь он был лишен возможности созвать ополчение, которое в прежние времена являлось козырной картой короны в ее борьбе со знатью. Уже один этот факт свидетельствует о том, что движение против Иоанна приняло в известной степени общенародный характер. Нехотя он сдался и 15 июня 1215 г. в долине Раннимед согласился принять программу требований, изложенных баронами в Великой хартии.
Великую хартию справедливо считают поворотным пунктом в английской истории, однако почти всегда по неверным причинам. Хартия не являлась «конституционным» документом. Она не воплощала принципа «никаких налогов без утверждения». Она не гарантировала парламентского правления, потому что его тогда еще не существовало. Она не устанавливала права ведения судебных дел через присяжных, по той простой причине, что присяжные являлись частью королевского судебного аппарата, против которого бароны питали самую большую неприязнь.
Однако в ней содержалось подробное перечисление совершенных Иоанном нарушений тех прав, которыми он мог пользоваться как феодальный сюзерен, и требование о том, чтобы его беззаконные деяния были прекращены. Она ознаменовала союз между баронами и лондонскими горожанами, настаивая на освобождении купечества от произвольного налогообложения. В других же отношениях, как, например, в попытке ослабить влияние королевских судов, хартия оставалась реакционной. И несмотря на то что ее самая знаменитая статья провозглашала, что «ни один свободный человек не может быть арестован, или заключен в тюрьму, или лишен имущества, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо иным способом погублен и что мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе как по законному приговору его пэров и по закону страны», слова «свободный человек» не позволяли пользоваться этими привилегиями широким массам населения, находившимся все еще на положении крепостных. Уже позже, когда крепостной строй пришел в упадок, эта статья хартии приобрела новый смысл и новую значимость.
Важнее всех перечислений злоупотреблений, совершенных королем, была статья, учреждающая создание постоянного комитета из двадцати пяти баронов, которые должны были следить, чтобы Джон сдержал свои обещания. Это была реальная попытка создать механизм, который устранял бы необходимость открытого восстания, ибо оно могло иметь успех только при таких исключительных обстоятельствах, какие создались в 1215 г., или, в самом худшем случае, гарантировать, что восстание начнется для баронов наиболее благоприятным образом. Сам по себе этот новый механизм не действовал особенно эффективно, но он открыл новый путь, создав баронам возможность вести политическую борьбу как общественному классу, а не в одиночку. Это нововведение подготовило также путь для вступления на политическую арену новых классов. Оно привело к развитию парламента как инструмента, с помощью которого сначала знать, а позднее и буржуазия могли отстаивать и защищать свои интересы.
Как только бароны разъехались, Иоанн денонсировал хартию и собрал войско. Бароны ответили ему тем, что объявили его низложенным и предложили корону Людовику, сыну французского короля. Последовала гражданская война, прерванная смертью Иоанна в октябре 1216 г. Его сыну Генриху было только девять лет, и сторонники Людовика поспешили переметнуться на сторону юного принца. Генрих был коронован, и группа баронов во главе с Уильямом Маршаллом, графом Пемброком и Хьюбертом де Бургом стала править от его имени. За долгий период несовершеннолетия короля принципы хартии приняли характер основных законов страны. В последующие века Великая хартия торжественно подтверждалась всеми королями от Генриха III до Генриха VI.
Последующая история этого документа весьма любопытна и делится на три периода. С упадком феодализма практическая нужда в хартии отпала и о ней потихоньку забыли. Тюдоровская буржуазия находилась в слишком тесном союзе с монархией, чтобы желать установления какого-либо контроля над ней, в то время когда силы знати были подорваны войнами Алой и Белой розы. Шекспир в своей пьесе «Король Иоанн» ни разу не упоминает о Великой хартии и, вполне возможно, никогда о ней и не слыхал.