В конкретном, подлинном и окончательном смысле способом философствования стало теперь существенное и глубочайшее слияние объективного и субъективного мира, всеобщих категорий и единичных переживаний, полного разгула безудержной интуиции и такого же безудержного разгула рефлексии. Так и возник неоплатонизм, и возник не сразу, только еще в III в. н.э. Но, как мы недавно видели, ему предшествовал как значительный промежуток времени конца раннего эллинизма, так и два века позднего эллинизма, которые обычно трактуются в учебных руководствах в качестве периода эклектизма, но которые на самом деле при всей своей эклектичности имели одну и неизменную тенденцию - это постепенный переход от просветительского материализма раннеэллинистической эпохи к теократическому идеализму неоплатонической, почти четырехвековой философской и эстетической школы.
Этим исчерпывалось все философско-эстетическое содержание огромной рабовладельческой формации. Ничего другого она уже не могла дать.
Наступали уже другие формации, которые за полторы тысячи лет сумели давать уже новые ответы на вечные вопросы философии и эстетики, и ответов этих оказалось тоже безбрежное море.
Часть Вторая. ТРИ ОСНОВНЫЕ ФИЛОСОФСКО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ РАННЕГО ЭЛЛИНИЗМА
Выше у нас уже было формулировано как отличие раннеэллинистической эстетики от эстетики периода классики, так и отличие раннеэллинистической эстетики от позднеэллинистической. Раннеэллинистическая эстетика, являясь противоположностью классике, базируется на человеческой субъективности; и все объективное, что она признает, она рассматривает в свете субъективного переживания. Для эстетики периода классики красотой был прежде всего видимый и слышимый и вообще чувственно осязаемый космос с землей в центре мира и с небом в виде купола над этой землей. Эстетика классики была воодушевлена красотой небесного свода, правильностью его движений, а также и принципами этого космического движения, которые то ли понимались в виде древних богов и демонов в их символическом истолковании, то ли в виде идей, составлявших в своей совокупности общую сферу смысловых закономерностей космоса, представлявшихся или в виде особого рода небесных и занебесных субстанций, или в виде имманентно присущих каждой вещи идей-форм.
Вся эта объективистская эстетика периода классики рушится уже в период раннего эллинизма, и первой красотой теперь начинает считаться человеческий субъект, человеческая личность и внутренняя моральная упорядоченность человеческого существа. Но как и в период классики человеческий субъект вовсе не игнорировался, а только трактовался как результат и следствие общего миропорядка, так и в период раннего эллинизма объективная действительность вовсе не отрицалась, а только получала свою характеристику на основании субъективных человеческих переживаний и полной зависимости от них.
Стоицизм, эпикуреизм и скептицизм являются основными школами раннеэллинистической эстетики.
Стоицизм больше базируется на разумной стороне человеческого субъекта, на его словесной способности и на подчинении всего внутреннего мира человека именно этим проблемам разума. Потому и объективный миропорядок тоже характеризуется в стоической эстетике как Разум, как Слово, и поскольку огонь все еще здесь продолжал считаться самым главным материальным элементом, то и как огненное Слово. Красотой стал мудрец, подчинивший все свои переживания разуму и недоступный никаким воздействиям извне, или, в объективном плане, космическое огненное Слово. Эпикуреизм тоже оставался на почве принципиальной субъективности и тоже трактовал космос в свете человеческих переживаний. Но вместо разума и слова здесь выступала другая сторона человеческого субъекта, а именно удовольствие, или наслаждение. Эпикурейский мудрец тоже отказывался решительно от всего объективного и единственной целью своей жизни ставил выработку нерушимого наслаждения. Но для этого он характеризовал и свой объективный мир тоже такими чертами, которые обеспечили бы ему такую внутреннюю эстетическую самопогруженность и избавили бы его от разных страхов, мешающих ровному и нерушимому наслаждению. Для этого оказалась пригодной атомистика Левкиппа и Демокрита. Однако ради новых и ранее небывалых философско-эстетических целей эту атомистику эпикурейцы во многом переработали и обновили.