б)
У Ксенократа имеется еще и целое рассуждение о звуках, где выражена одна чрезвычайно глубокая мысль, без которой в настоящее время вообще нельзя представить себе ни музыкальной, ни какой-либо другой эстетики. Это - большой фрг. 9, который мы приведем полностью.
"Пифагор, как говорит Ксенократ, открыл интервалы в музыке, имеющие происхождение не отдельно от чисел. Это - соотношение количества с количеством. Он рассмотрел, при каком сочетании возникают созвучные интервалы и несозвучные, и все гармоническое и негармоническое. И, восходя к происхождению звука, он сказал, что для того, чтобы возможно было слышать нечто из равенства гармоничное, то должно быть какое-либо движение. Но движение не бывает без числа, а число - без количества.
Существует, говорит он, два вида движения, пространственное перемещение (phora) и изменение (alloiosis). Есть, опять-таки, два вида перемещения, круговое и прямое. А из кругового есть движение, которое идет из одного места в другое, как солнце, луна и другие звезды, и движение, совершающееся в одном и том же месте, - таковы, например, конусы и сферы, вращающиеся вокруг своей оси. У прямого же движения есть много видов, о которых здесь нет необходимости говорить.
Предположим теперь, говорит он, что существует некоторое движение у звуков из одного места в другое, по прямой, доходящее до органа слуха. Когда снаружи происходит удар, от удара движется некоторый звук, пока не достигнет чувства слуха. Достигнув же, он приводит в действие слух и вызывает ощущение. Удар, говорит он, не имеет протяженности во времени, но [находится] на границе прошедшего времени и будущего времени. Неверно, что звук рождается тогда, когда кто-нибудь наносит удар, и неверно, что - когда оканчивает, но удар находится в промежутке между будущим временем и прошлым, подобно какому-то разрезу времени и разграничению его. Точно так же, говорит он, если линия рассекает плоскость, то эта линия не находится ни в одной из двух [возникающих в результате этого] плоскостей. Таким же образом и удар, будучи моментом "теперь" [настоящего времени], не находится ни в одном из двух времен: ни в прошлом, ни в будущем. Создается впечатление, говорит он, что звук происходит в какое-то затянувшееся (anepaisthetoi, "отраженное назад"] время благодаря слабости нашего слуха, подобно тому как мы наблюдаем то же самое и в [области] зрения: ведь часто, когда вращается конус (достаточно быстро], на котором есть белое или черное пятно, то кажется, что на конусе появляется круг, одноцветный с этим пятном. И, опять же, если на движущемся конусе есть одна [образующая] линия, белая или черная, то случается, что вся поверхность кажется такой, как если бы она была окрашена в окраску этой линии. Таким образом, точка кажется не одной лишь частью круга, и линия на поверхности - не одной линией, но зрение не может тщательно рассмотреть такое.
Он говорит, что то же самое происходит и со слухом. Причем слух находится еще в большем замешательстве, чем зрение. Ведь если кто-нибудь, говорит он, натянув струну и ударив, позволит ей отзвучать, то одновременно станут слышны звуки; струна же, сотрясаясь, еще будет двигаться, возвращаясь в одно место, так что получится, что для зрения движение струны будет более очевидным, чем для слуха.
Необходимо, чтобы от каждого толчка воздуха, получившего удар от струны, снова и снова долетал до слуха какой-то отзвук. Если же это так, то ясно, что каждая струна испускает многие звуки.
Итак,
если каждый звук рождается в ударе, удар же не имеет протяженности, но совершается на границе [промежутков] времени, то ясно, что в середине между ударами, которые сопровождаются звуками, будут паузы, имеющие протяженность. Слух же не воспринимает пауз из-за того, что они не производят в чувстве слуха движения, и паузы эти - малые, и они происходят, не затягиваясь. Звуки же, поскольку они продолжаются постоянно, производят впечатление одного протяженного на какое-то количество времени звука... [Далее - перерыв в данном фрагменте].
Видя же, что ощущения не останавливаются [мгновенно], но сохраняют потрясение и не схватывают всего в точности [являясь, таким образом, недостаточными], он попробовал при помощи какого-нибудь строгого логического соотношения понять сочетания (harmogen) звуков.
Действительно, из звуков некоторые немелодичны, а некоторые мелодичны, немелодичны же все, которые сотрясают наш слух или движут его неравномерно, подобно тому как обоняние - зловоние, и зрение - вид всего однообразного, так и слух - все шероховатое и лишенное приятности. Мелодичные же звуки - те, которые приятны и мягки. Он указывает, что всякий звук имеет движение в соответствии с числом, и что всякому звуку вообще свойственно движение в соответствии с числом, особенные же черты - у одного мелодичность, у другого - немелодичность.