2. Прокл (410 – 485) и общий характер его философии. а) Этот общий характер философии Прокла можно и нужно формулировать очень просто. Именно, это есть окончательная логическая разработка как всего античного неоплатонизма, так в значительной мере и всей античной философии. Все же признаки неполноты и недодуманности до конца, которые мы находим у предыдущих неоплатоников, у Прокла устранены окончательно.
б) Это прежде всего касается проблемы Первоединства. Мы видели, что уже Ямвлих старается додумывать до конца все познавательные элементы, которые содержатся в непознаваемой природе Первоединства. Само Первоединство именуется на этот раз просто богом; и это – не только предположительно или неокончательно, но уже с полным сознанием дела и с полным додумыванием проблемы до конца. Бог – это изначальное, вышебытийное и сверхразумное первоединство. А это уже раз и навсегда устраняет для Прокла всякую проблематику идеального и реального, субъективного и объективного, провидения и судьбы. Но это – бог вообще. Наряду с ним существуют еще и другие боги. И для них у Прокла тоже указывается определеннейшее и точнейшее диалектическое место. Ведь, как мы знаем, в сфере Первоединства неоплатоники выделяли область чисел, непознаваемых ввиду отсутствия в них всякого бытийного качества, но вполне познаваемых ввиду необходимости представлять абсолютное Первоединство все же и как принцип раздельности, необходимый для бытия и для познания всего вообще существующего, как принцип полагания чего бы то ни было. Боги в этом смысле есть универсальные единораздельные структуры Первоединства, представляющие собою онтологические условия возможности для существования единораздельного бытия и тем самым создающие возможность познания этой единораздельности. Этим первичным богам даже еще не свойственны никакие имена, поскольку всякое имя уже предполагает качественную характеристику именуемого; а здесь пока еще числовые структуры, то есть абсолютные полагания как таковые, а не качественные. Прокловские боги – это универсальные логические модели всякого бытия вообще. А отдельные боги уже отражают переход от бескачественного Первоединства к понятийно качественной ноуменальной сфере с дальнейшей и уже ослабевающей эманацией божественности в космической душе и внутри самого космоса в виде бесконечной иерархии демонических существ вплоть до человека.
Если мы усвоим себе это прокловское отождествление диалектики с мифологией и мифологии с диалектикой и если такой термин, как «бог», понимать не как смутную бесформенность неизвестно чего, а как тот или иной тип актуально-порождающей числовой бесконечности, то не так трудно будет разобраться в других проблемах Прокла, которые при всяком ином, непрокловском подходе превращаются в какую-то бессмыслицу или, самое большое, в ничем не обоснованную фантастику.
3. То же.Ноуменальная сфера. Здесь прежде всего мы, конечно, встречаемся с ноуменальной сферой, но для понимания которой необходимо отчетливо себе представлять также и доноуменальную сферу. О доноуменальной сфере мы до сих пор знаем только то, что это есть сфера богов-чисел. Однако у Прокла проводится здесь еще и другая, и тоже весьма тщательная, диалектика. Элементы этой диалектики мы находили еще и до Прокла, но не в окончательном и не в систематическом построении при помощи категорий диалектики.
По Проклу, первое место во всей ноуменальной сфере принадлежит предмету Ума, или умопостигаемому (noeton). Это есть предел, образец и предмет участия для всего прочего. Вторая ступень во всей этой огромной области Ума принадлежит, по Проклу, не только умопостигаемой ступени. Здесь Ум уже не просто бытие, но бытие становящееся, причем становление это пока еще чисто умственное. Это есть жизнь внутри Ума, и потому Прокл называет эту ступень не умопостигаемой, но умозрительной (noeron). Мы бы сейчас назвали это субъектом Ума в отличие от Ума как объекта, мышлением, а не мыслимым. Интереснейшим образом в мифологии это соответствует той Гее – Земле, которая порождает из себя Урана – Небо. И это вполне соответствует старинной античной диалектике, для которой Земля и Небо являются символами всей космической жизни или, точнее сказать, порождающими, оформляющими и осмысляющими все живое. Мышление как объект здесь вовсе не отсутствует, поскольку без него Уму нечего было бы и мыслить. Поэтому для более точной терминологии Прокл именует всю эту вторую ступень Ума не просто умозрительной, но и умопостигаемо-умозрительной (noeton – noeron), или, как обычно выражаются латинисты, интеллигибельно-интеллектуальной.
За этим естественным образом следует, по Проклу, и тот момент, в котором субъект и объект мышления сольются в нечто субстанциально-нераздельное, в то время как перед этим мыслящий субъект и мыслимый объект все же один другому противополагались. Эту третью и окончательную ступень всей ноуменальной области Прокл называет не бытием и жизнью, не объектом и субъектом, не мыслящим и мыслимым, но уже просто мыслительным – в виде субстанциально осуществляющего ум живого существа или живых существ. Бытие и жизнь сливаются здесь в одном живом существе, которое одновременно и существует, и живет. Это необходимо для Прокла потому, что весь чувственно-материальный космос является и вечной жизнью, и вечным упорядочением жизни. И вот, для того чтобы объяснить эту синтетическую сторону природы и космоса, Прокл уже в докосмической области, то есть в чисто ноуменальной области, мыслит соответствующий принцип живого существа. Ведь если космос есть живое существо, то, значит, можно и нужно говорить также о живом существе вообще, то есть о живом существе как о принципе еще в до-космической жизни, докосмического осуществления своего ноуменального первообраза еще в области самого Ума. А это и есть третья бытийно-жизненная и жизненно-бытийная ступень чистого, то есть докосмического, Ума.
Эту ступень Прокл называет Кроносом, а в более точном виде тоже представляет себе в виде диалектической триады – Кроноса, Реи и порожденного ими Зевса, которого в отличие от олимпийского Зевса можно назвать Зевсом I. Этот Зевс уже настолько близок к чувственному космосу, что он трактуется у Прокла как прямой оформитель и осмыслитель космоса, то есть как демиург.
Тут обычно в литературе можно встретить разного рода усмешки по поводу категории Зевса I у Прокла. Дело в том, что и Кронос, и Рея, родители Зевса I, – каждый трактуется у Прокла тоже триадически. Так что вся эта ноуменальная ступень представлена у Прокла как седьмерица. А поскольку каждый из семи моментов Прокл представляет себе тоже в виде семи частичных моментов, то, следовательно, получается всего 49 категорий, из которых состоит эта третья, ноуменальная область.
С точки зрения сугубо исторической тут совершенно не над чем насмехаться. Ведь если мы возьмем любой капитальный трактат из философов Нового времени, мы в нем тоже найдем разделение на главы, глав на параграфы и параграфов на еще более мелкие части и категории. Если взять, например, «Науку логики» Гегеля, то в ней мы найдем не 49, а несколько сот подчиненных и соподчиненных категорий, и никто не удивляется их множеству. Следовательно, и большая категориальная детализация у Прокла тоже ничего не представляет собой смешного, а только свидетельствует об огромной категориальной разработанности в системе Прокла.
4. То же.Психически-космическая сфера. После диалектики ноуменальной сферы Прокл переходит к диалектике посленоуменальной сферы, то есть начинает конструировать телесный космос, представляющий собою осуществление ноуменальных принципов. Этот живой космос, конечно, есть космос чувственно-материальный. Но он обладает определенного рода структурой на основании ноуменальных структур.
Именно, этот живой космос есть прежде всего бытие, и соответствующих космических богов Прокл в данном случае именует сверхкосмическими. Здесь он устанавливает целых четыре триады. Далее следует мифолого-диалектическая характеристика космоса как жизни. Но сначала у Прокла рассматривается граница между бытием и жизнью, и подобного рода граница одинаково является и космическим бытием, и космической жизнью. В этом смысле такая область является в то же время и отрешенной как от чистого бытия, так и от чистой жизни. По Проклу, это и есть то, что обычно называется олимпийскими богами. Здесь тоже четыре триады: боги демиургические (Зевс III, Посейдон II, Гефест), охранительные (Гестия, Афина III, Арес I), оживительные (Деметра, Гера, Артемида П) и возводительные (Гермес I, Афродита I, Аполлон П). Цифры при всех этих именах богов проставляются нами ввиду того, что эти имена уже встречаются у Прокла в его диалектике космоса как бытия. Интересно, что этих олимпийских богов Прокл квалифицирует не как только внутренних богов, то есть богов как бытия, и не как только внешних богов, которые будут в цельном космосе и внутри него, но и как внешне-внутренних. Диалектически это интересно потому, что в данном случае Прокл пытается – ив значительной мере это ему удается – обрисовать вечно созерцательную и вечно самодовлеющую природу олимпийских богов, ни в чем не заинтересованных, но все же содержащих в себе и принцип самого бытия космоса, и принцип самой жизни космоса.