Примечание. Общее название греков в этот период — эллины. (Hellenes). Его происхождение загадочно: в ахейский период так назывался народ, живший в долине Сперхея, а Элладой (Hellas) — его область; что повело к распространению его имени на всю Грецию — мы не знаем. А впрочем, это название было в ходу только у самих греков. Восточные их соседи, персы, называли их «Iavamia», то есть ионийцами, по-видимому, по имени того племени, с которым именно они имели дело. По той же причине римляне называли их Grai, Graici, Graeci — по имени того маленького ионийского племени, которое заселило ближайший к ним город — Кумы. Так и поныне французы называют немцев «аллеманнами», южные славяне — «швабами», а финны — «саксами»: каждые по имени ближайшего к ним из многочисленных германских племен.
Глава I. Нравы
§ 5. Семейный быт. Главным изменением, внесенным нашей эпохой в семейный быт греков, было введение приданого вместо вена ахейской эпохи (выше, с.23). Мы можем проследить постепенное возникновение этого обычая. Вначале все сводилось к вену (hedna), то есть к купле невесты женихом; затем, по мере смягчения нравов, стало соблюдаться правило, чтобы часть этого вена, под именем «ласки» (meilia), давалась тестем невесте, составляя ее частную собственность в доме ее мужа; при этом случалось, что особенно желательному жениху тесть и вовсе отпускал требуемое вено. Так-то под конец возобладало приданое (proix), как материальная помощь тестя молодым для их нового хозяйства.
Это приданое, составляя собственность жены, делало ее положение в доме мужа почетным (отсюда грустная поговорка: «жена-бесприданница не имеет свободы слова»). Поэтому одной из главных забот родителей подрастающей девушки, а за их смертью ближайших родственников, была забота о приданом для нее. Но с другой стороны, оно вносило новый элемент в оценку достоинств невесты — ее богатство, и этот элемент нанес некоторый урон построенной на принципе «евгении» ахейской семье; отсюда характерные жалобы, что из-за преимущества богатых невест перед «благородными» «граждан мельчает порода» (Феогн. 183 сл.) — жалобы, значения которых, разумеется, не следует преувеличивать.
Затем, замена монархической формы правления аристократической повела к тому, что бывшая раньше в ходу «экзогамия» (то есть добывание невест на чужбине) уступила место «эндогамии» (то есть бракам внутри того же народа): берущий невесту из чужой страны аристократ навлекал на себя подозрение, что он ищет вне своей общины опоры для своего властолюбия. Все же примеры встречаются, и принцип эндогамии был строго проведен лишь в следующую, демократическую эпоху.
Эндогамия же, в свою очередь, повела к возникновению новых свадебных обрядов, предполагающих близость обоих врачующихся домов. Из них главным был следующий: мать невесты зажигала факел у очага своего дома и с ним в торжественном шествии сопровождала свою дочь в дом ее жениха, где она тем же факелом возжигала новый огонь в новом очаге. В этом красивом обряде — вследствие которого факел стал символом брака — нашла себе наглядное выражение идея женской преемственности в домашнем хозяйстве. Другой составной частью свадебной обрядности была брачная песня, исполнявшаяся дружками жениха и подругами невесты, с величанием того и другой и с неизменным, загадочным для нас припевом «Hymenaie» или «Hymen o Hymenaie»; для объяснения придумали особого бога брака, Гименея, который изображался с факелом в руке. Затем, обязательным символом грядущего благочадия был сопровождавший невесту красивый мальчик; ради доброго знамения избирали такого, оба родителя которого были живы, вследствие чего он назывался «обоюдоцветущим», amphithales.
Подобно свадьбам и похороны в нашу эпоху обогатились новыми обрядами; причиной был заимствованный из Малой Азии обычай сжигания трупов. О его вероятном влиянии на представления о загробном мире речь будет ниже (§ 18); здесь следует заметить, что он не был в Греции повсеместным и что обычай погребения сохранился наряду с ним. Сжигался труп на костре, затем пепел собирался в урну, которая и ставилась в родовую или семейную гробницу. Повод к заимствованию этого обычая дали, вероятно, заморские войны: всякому было желательно покоиться в родной земле, а для павших на далекой чужбине иной возможности не было. Вот почему уже «Илиада» во всех своих наслоениях знает только обычай сжигания трупов.