Для русской литературы наибольшее значение имел, как известно, классицизм XVII — XVIII вв. Но и буржуазно-демократический классицизм нашел в ней отражение, притом преимущественно в своей французской революционной форме. Представителями революционно-классицистического отношения к античности являются у нас Радищев и поэты-декабристы (например Катенин, Кюхельбекер), отчасти также и Пушкин в декабристский период своего творчества.
б) Иной характер имел классицизм второй половины XVIII в. в Германии. И здесь античность воспринималась как республиканский идеал, но, в силу ничтожности политической роли немецкой буржуазии в XVIII в., на первый план была выдвинута не политическая, а эстетическая сторона идеала, «благородная простота и спокойное величие» античных образов. Античность рассматривается как царство красоты и гармонии, блаженное детство человечества, воплощение «чистой человечности». Одним из теоретических основоположников этого направления, впоследствии названного «неогуманистическим», был знаменитый искусствовед Винкельман (1717 — 1768), главными литературными представителями в конце XVIII в. — Гете и Шиллер. «Неогуманизм» перенес центр тяжести интереса к античности из Рима в Грецию и от поздних эпох греческого общества к тем ранним периодам, на которые придворный классицизм глядел с известным пренебрежением. Этот интерес прогрессивной буржуазии к эпохам роста античного общества поднимал истолкование античности на высшую ступень. Винкельман, призывая к «подражанию грекам», устанавливал прямую связь между расцветом греческого искусства и политической свободой древних республик, между потерей свободы и эпохами упадка искусства; в политической свободе он видел базу античной «гармонии». Однако революционное содержание, заложенное в художественном учении Винкельмана и нашедшее большой отклик во Франции, совершенно выветрилось на его собственной родине, и эстетическое приобщение к античному «идеалу» знаменовало в немецком буржуазном классицизме отказ от революционного переустройства общества и призыв к «самоограничению» (Гете). Неогуманистическое понимание античности сыграло огромную роль как в литературе, так и в науке и легло в основу взглядов Гегеля на философию истории и эстетику. Некоторые положения Винкельмана были впоследствии восприняты, в материалистической переработке, Марксом.
В России ярким представителем нового понимания античности был Белинский. Вместе с неогуманистами он утверждал, что «греческое творчество было освобождением человека из-под ига природы, прекрасным примирением духа и природы, дотоле враждовавших меж собой. И поэтому греческое искусство облагородило, просветило и одухотворило все естественные склонности человека... Все формы природы были равно прекрасны для художественной души эллина; но как благороднейший сосуд духа — человек, то на его прекрасном стане и роскошном изяществе его форм и остановился с упоением и гордостью творческий взор эллина, — и благородство, величие и красота человеческого стана и форм явились в бессмертных образах Аполлона бельведерского и Венеры медицейской». Но революционное мировоззрение великого русского просветителя не могло удовлетвориться односторонне-эстетическим отношением к античности, и он выдвигает ее прогрессивное значение в борьбе с «феодальной тиранией»: «там, на этой классической почве, развились семена гуманности, гражданской доблести, мышления и творчества; там начало всякой разумной общественности, там все ее первообразы и идеалы». Вместе с тем Белинский считал, что в античном мире «общество, освободив человека от природы, слишком и покорило его себе»; он старается избежать опасной ошибки, в которую впадали многие исследователи древнего мира, — модернизации античности, стремления приписать ей такие общественные порядки, мысли и чувствования, которые могли в действительности возникнуть лишь на более поздних этапах развития человеческого общества.