Прежде чем мы перейдем к другой теме, сделаю последнее замечание. Должно быть, можно изобрести один алфавит, который будет подходить для фонетической передачи всех языков. Международный алфавит такого рода предложили на Копенгагенской конференции 1925 г., и после нескольких модификаций его приняла Международная фонетическая ассоциация (последнее издание – 1951 г.). К сожалению, такой алфавит пока не приобрел популярности и, возможно, никогда ее не приобретет. С ним связаны огромные, вероятно, непреодолимые, трудности. Более скромной, однако более достижимой целью стало бы создание четкого и ясного алфавита для каждого языка. Когда англоговорящие завершат такую реформу собственного языка, у английского будет гораздо больше шансов стать вторым языком для других народов.
Мое отступление от основной темы служит доказательством больших потенциальных возможностей изобретения финикийцев. Оно оказалось таким простым и вместе с тем таким глубоким, что некоторые самые цивилизованные народы нашего времени по сей день не оценили всех его последствий.
В силу необходимости я описываю это важнейшее изобретение чрезмерно упрощенно. К. Шеффер открыл в Рас-Шамра угаритский алфавит, который, возможно, старше финикийского; во всяком случае, эти два алфавита тесно связаны, и буквы в них идут в том же порядке. Этот порядок оставался неизменным на протяжении 3000 лет, как и в нашем алфавите, только z во времена Цицерона передвинули в конец.
Изучая искусство алфавитного письма (или искусство письма в целом), необходимо помнить, что в течение долгого времени общество было по преимуществу неграмотным. Невзирая на то что письмо уже было изобретено, им владели далеко не все. Неграмотность здесь мы понимаем в строгом смысле слова, как неумение читать и писать. Однако неграмотность в нашем понимании часто сочеталась с высокой степенью образованности, даже с литературным и поэтическим дарованием. Многие великие поэты были «неграмотными». Объясняется это глубоко укоренившейся традицией запоминания. Многие, в том числе высокообразованные люди, не ощущали необходимости в письме. Скорее всего, устная традиция была очень сильна в золотой век эллинизма; иначе едва ли была бы понятна диатриба Сократа против письма в «Федре». Еще один любопытный факт, подчеркнутый М. Мюллером, заключается в том, что ни у одного греческого автора мы не встретим изумления и восхищения самым чудесным изобретением Античности – алфавитом. Конечно, все основополагающие открытия раннего времени принимались как должное, как наши дети принимают как должное чудеса нашего времени.
Ожесточенное соперничество греков и финикийцев не настолько разделило их, чтобы они не оказывали влияния друг на друга. Мы только что привели главное доказательство влияния последних на первых; нет сомнения в том, что греческий алфавит образован от финикийского. Более того, в греческом языке укоренилось немало финикийских (по крайней мере, семитских) слов, которые отнюдь не принадлежат к числу редких: chrysos (золото), cypros (медь), chiton (хитон, мужская одежда), othone (тонкая материя), baitylos (метеоритная порода), byssos (лен, полотно), gaylos (вид корабля), шпа (мина, мера веса или денежная единица), myrra (мирра, ароматическая смола), nabla (10- или 12-струнный музыкальный инструмент) и – последнее по порядку, но не по значению – byblos или biblos (папирус, книга; отсюда Библия).
Преемственность восточных традиций
Прежде чем идти дальше, имеет смысл еще раз предупредить читателей: не стоит считать, что восточные традиции предвосхищали достижения греков, а затем вдруг прекратились. Почти все открытия египтян, жителей Месопотамии и финикийцев, очевидно, были сделаны до Гомера. Однако нельзя забывать, что эти древние цивилизации в той или иной форме сохранялись до римских завоеваний и даже пережили их. В дополнение к доэллинским влияниям Греция подвергалась и многим другим. Иными словами, существовал бесконечный обмен между Востоком и Западом.