Про Марка я уже успела придумать все до мелочей: каким он был ребенком, чего стеснялся подростком, какую любит еду, куда ездит в отпуск, и даже, признаюсь, придумала, что он носит белые трусы-боксеры с широкой резинкой. Он должен был оказаться открытым, веселым, чувствительным и не скучным. И еще мне очень хотелось, чтобы он все-таки заинтересовался мной.
Он позвонил. Я так обрадовалась его звонку, что сначала не давала ему произнести ни слова, сама говорила без умолку, отвечая на вопросы, которые он даже не успел мне задать. Потом мне все-таки удалось остановиться, а Марку – сказать пару фраз. По телефону общаться с ним было так же комфортно, как и живьем, мы разговорились, у нас нашлось много общих тем. Я забыла, что собиралась просто флиртовать, мне нравилось слушать его голос и его истории, я угадала, какие фильмы ему нравятся, и его это обрадовало. Он стал расспрашивать меня про мои пристрастия, и я сказала про работу, которая была моим главным делом и любимым хобби, он очень заинтересовался. Я пообещала ему показать свое ателье, и он сразу же спросил, когда ему зайти. Я немного стушевалась, мне на первом свидании больше нравилось встречаться в кафе или на другой нейтральной территории, но в этот раз все складывалось как будто само собой. К тому же Марк так быстро расположил меня к себе, что я не предполагала никакого подвоха. Вряд ли он мог оказаться занудой или неврастеником, которого мне немедленно захотелось бы выгнать. Мы договорились, что он заедет ко мне послезавтра после работы, и я покажу ему ателье, а потом мы сможем сходить куда-нибудь выпить или на вечерний сеанс в кинотеатр рядом с моим домом.
Его звонок поднял мне настроение, и весь остаток дня я летала как на крыльях, улыбалась всем подряд и легко справлялась со всеми делами. Это был прекрасный день, хотя вечером я получила какую-то странную эсэмэску, но не позволила такой мелочи испортить мне чувство приближающейся влюбленности. Сообщение и в самом деле было очень странным, оно пришло с незнакомого номера, и сначала я решила, что это какая-то очередная рекламная акция магазинов или салонов красоты. «Что ты задумала, райская птица? Хочешь поймать меня?» Я перечитала его пару раз и отправила в ответ логичное «Кто это?». Ответа долго не было. Потом телефон запищал снова. «Думаешь, можно ворваться ко мне и шуметь, райская птица?» Я перебрала своих знакомых, кто мог бы шутить так по-дурацки, но не смогла вычислить этого странного отправителя и просто написала: «Вы ошиблись номером». После этого телефон успокоился, а я продолжила сочинять, как пройдет наше с Марком свидание.
Уже ночью, засыпая, я вспомнила, что сообщение могло прийти от Аптекаря. К примеру, он рассердился на меня за то, что я устроила в его доме такой переполох с рыжей итальянкой, а сегодня выпил своего грога по причине скверной погоды и вспомнил обиду. «Надо непременно заехать извиниться», – сказала я сама себе, проваливаясь в сон. И к тому же нужно было разобраться с его картиной. Но до этого я, пожалуй, сначала наведаюсь в музей.
2
Моими клиентами были очень разные люди. Их объединяло только одно – им всем было страшно. И у всех была цель, связанная с другим страхом. Перед болезнью, перед другим человеком, перед самим страхом. Это так страшно – всегда чего-то бояться. Люди готовы на все, чтобы избавиться от этого, от того, что их мучает. Я давал им спокойствие.
Они, конечно, не приходили ко мне просто с улицы. Мое спокойствие было мне дороже всех их вместе взятых, так что я должен был быть уверен, что с ним ничего не случится. Они все приходили за избавлением, они знали, за чем они идут и на что им придется решиться. Нет, не всем, конечно. Кого-то я действительно просто спасал от мигрени, мне иногда тоже надо было развлечься. Они считали меня избавителем, а мне было забавно смотреть на лицо человека, который уже и не помнил, как это – жить без боли, а она вдруг исчезла, но он при этом остался здесь. С болью так бывает не всегда, но я научился ее побеждать и договариваться с ней.
Со временем я узнал себе цену. Я знал ее всегда, но боялся признаться самому себе. Как только я осмелился сказать себе, чего стою, мои дела резко пошли в гору. Мой талант получил подтверждение и стал раскрываться все больше, расти и удивлять меня самого. Я боялся забыть об осторожности, но постепенно стал позволять себе то, на что раньше никогда бы не решился. Мне всегда казалось, что у меня уже есть все, что нужно: немного одежды, еды и я сам. Но теперь выяснилось, что у меня может быть больше и это мне вовсе не повредит. Порядок не равен аскетизму. Роскошь тоже может быть под контролем.