История Армении

Помимо вышеуказанных историографических трудов, Иованнес включил в изложение первой части Истории с большими или меньшими купюрами ряд житий и мартириев. Таковы жития Сукиаса (Исихия) и Оски с их сподвижниками (гл. VII)[39]; вся вторая половина «Повести о житии и мученичестве блаженных патриархов Аристакеса, Вртанеса, Нусика, Григориев — сыновей и внуков святого Григория» (гл. XI)[40]; житие католикоса Нерсеса Партева (гл. XII и частично XIII)[41]; житие Вардана Мамиконяна с его соратниками; житие и мученичество священника Левонда с его сподвижниками (гл. XV)[42]; житие и мученичество Изтбузита (гл. XVI)[43]; житие и мученичество Давида Двинеци (гл. XX)[44]; мученичество Ваана Гохтнеци (Гл. XXI)[45]; мартирий Атома из гюха Орсиран и его сподвижников (гл. XXV)[46], мартирий спарапета Смбата Хостованоха (Исповедника) (гл. XXVI)[47].

О католикосе Иованнесе Одзнеци (717—728) Драсханакертци пишет как об ученом — знатоке «всех грамматических сочинений, частей и части частей"[48], что свидетельствует о его знакомстве с армянским переводом труда греческого грамматиста Дионисия Фракийского «Грамматическое искусство», а также со специальной риторической литературой, в частности, ему были известны труды Теона (III в.), автора руководства по риторическому искусству «Прогимнасмы», и его толкователей, в особенности, Книга Хрий[49]. Далее Драсханакертци отмечает, что Одзнеци «...был сведущ в науке о сущности и находящихся под нею [понятиях] рода, вида и вниз вплоть до индивида, о видовых различиях, признаках существенных и случайных, отделимых и неотделимых» (гл. XXII), показывая тем самым знание трудов Аристотеля и Порфирия[50].

Следует упомянуть еще один важный источник — архивные документы патриаршей резиденции, которые были использованы Иованнесом Драсханакертци, в частности, при составлении Списка армянских католикосов, начиная с Григория Просветителя и кончая им самим[51].

Однако далеко не все источники компилятивной части Истории Иованнеса Драсханакертци удается установить, так как ряд содержащихся в ней фактов не упоминается ни в одном из известных нам предшествующих памятников армянской историографии. К числу подобных фактов относятся очень ценные сведения об ученом-энциклопедисте Анании Ширакаци, о поражении, нанесенном грузинским ишханом Нерсехом арабскому военачальнику Барабе, о битве близ Еревана[52], о строительстве ишханом Григором Мамиконяном дворца в Аруче, ряд житийных материалов и т. д. Во всех подобных случаях компилятивная часть Истории Драсханакертци служит источником для последующих историков. Таким образом, несмотря на компилятивный характер, первая часть труда Иованнеса обладает определенной источниковедческой ценностью[53].

Из всех вышеуказанных источников на страницах Истории Иованнеса упоминаются лишь четыре: Мар Абас Катина, Агатангелос, Мовсес Хоренаци и Шапух Багратуни. Поскольку первые два историка названы не самим Драсханакертци, а его источником — Мовсесом Хоренаци в заимствованных у последнего главах[54], то для нас представляет интерес упоминание им двух из них — Мовсеса Хоренаци и Шапуха Багратуни.

Мовсеса Хоренаци, которого Драсханакертци высоко ценит как историка и у которого заимствует целые отрывки, отдельные фразы и выражения, он упоминает только один раз, в гл. XIII. О Шапухе Багратуни он пишет во Введении в главах XXIV, XXVII, XXIX. Интересно, что Драсханакертци не просто упоминает, но довольно обстоятельно передает содержание труда этого историка, к которому отсылает читателя за подробностями, но к которому как к авто-ру относится отрицательно. Причина этого сформулирована им довольно четко: «...он (Шапух Багратуни) не сумел дать вкратце, соответственно правилам риторического искусства, верного определения толкуемому и полного различения доказательств...»[55]. К этому добавляется и то, что Шапух писал, по выражению Иованнеса, «просторечно»[56].

39

Авгерян М. Полное собрание житий и мученичеств святых, имеющихся в древнеармянском церковном календаре. В 12-и томах. Венеция, 1810—1815, т. II, с. 90, 121 (далее — ПСЖ, на арм. яз.).

40

ПСЖ, т. III, с. 481—499. О месте, которое занимают Жития» в тексте Истории Иов. Драсх., см.: Айтнян Г. «Армянские писания» в Истории католикоса Иованнёса. — «Базмавэп», Венеция, 1915, на арм. яз.

41

Армянские писания. Т. 1—24, т. 7. Венеция, 1853, (далее — АП на арм. яз.).

42

ПСЖ, т. II, с. 225, 278.

43

ПСЖ, т. X. с. 234.

44

ПСЖ, т. VI, с. 224.

45

Памятники армянской агиографии. Пер. с др.-арм. вступ. статьи и прим. Тер-Давтян К. Ер., 1973, с. 222—224 (далее-ПАА).

46

ПСЖ, т. II, с. 66.

47

Впервые о мученичестве Смбата Хостованоха говорит именно Иов. Драсх. (возможно, его источник — Шапух Багратуни), в ПСЖ оно не вошло. Из Истории Иов. Драсх. — сведения о Смбате Хостованохе перешли в другие армянские источники. В некоторых рукописях соответствующий фрагмент Истории Иов. Драсх. наличествует в качестве отдельной единицы (см.: Воскян А. Каталог армянских рукописей библиотеки конгрегации мхитаристов Вены. Вена, 1963, т. II, с. 346).

48

Адонц Н. Дионисий Фракийский и армянские толкователи. Петроград, 1915, с. LXXVIII.

49

Армянский перевод Книги Хрий — пособия по риторическому искусству, вобравшего в себя основные положения античной риторики, — в то же время содержит «ряд оригинальных вставок, делающих данный памятник частично самостоятельным произведением». Греческий текст Книги Хрий, в том виде, в каком его донес до нас армянский перевод, не сохранился. (Аревшатян С. Формирование философской науки в древней Армении (V—VI вв.). Ер., 1973, с. 18, 162).

50

Адонц Н. Дионисий Фракийский, с. LXXVIII.

51

См.: Сам. ан., с. 266—278.

52

См.: прим. 12 к гл. XX настоящего издания.

53

Совершенно несправедливой представляется в этом отношении точка зрения ученого-мхитариста С. Паласаняна, который пишет, что «историк, к сожалению, не сообщает ничего такого, что бы не повторяло его предшественников...». (Паласанян С. История Армении от начала до наших дней. Тифлис, 1902, с. 321, на арм. яз.).

54

См.: Мов. Хор., кн. II, гл. 67: "...рассказывая вкратце, искусный секретарь Трдата Агафангел». Иов. Драсх. гл. VIII: «...как подробно повествует об этом сведущий историк Агатангелос». Мов. Хор., кн. I, гл. 8: «...одного сирянина, по имени Map Абас Катина.., сведущего в халдейской и греческой письменности ...». Ион. Драсх. гл. I: «Некий сирянин, по имени Map Абас Катина, весьма сведущий в халдейской и греческой письменности...».

55

См.: гл. XXVII настоящего издания.

56

В связи с определением «просторечный», — данным Иов. Драсх, языку Шапуха, М. Абегян в своей книге «История древнеармянской литературы» указывает, что во времена Иов. Драсх. и Тов. Арц. существовало два языка: книжный и тот, что употреблялся в обыденной речи (с. 248), причем, по его мнению, просторечный, или: мужицкий, язык, отличаясь от др.-арм., ставшего языком книжным, начал проникать в литературу, и именно на нем была написана История Шапуха. К вопросу о двух языках обращается и Е. Дурям., который, однако, считает, что просторечный язык Шапуха был таковым лишь постольку, поскольку он Писал не в риторическом стиле (и это вполне отвечает вышеприведенному мнению Иов. Драсх.). Что Шапух Багратуни тоже писал на литературном др.-арм. языке, доказывают сохранившийся за его именем фрагмент в Истории Ухтанеса (см.: Ухтанес. История Армении. Вагаршапат, 1871, кн. I, с. 109—111, далее — Ухт., на др.-арм. яз.) и его же сочинение богословского характера «О посте» (рукоп. Матенадарана № 3078). Е. Дурян отмечает, что и Мов. Хор., обещая писать Третью книгу своей Истории простым языком, имеет в виду не простонародную, бытовую речь, а речь, построенную без витийства и риторических фигур (см.: Полн. собр. трудов. Т. I, История армянской книжности, Иерусалим, 1933, с. 156, 323—324). Таким образом, оба автора писали на др.-арм. языке, но Нов. Драсх. придерживался правил высокого стиля, для которого были характерны трафаретные сочетания, привычный «этикет» выражений, повторяемость образов, сравнений, метафор, «сложный, нечеткий синтаксис» и т. д. (Лихачев Д. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1979, с. 105, 108), а Шапух этих правил не придерживался. Наличие двух языков в большей или меньшей степени присуще литературам периода развитого феодализма и в других странах. Два языка — церк.-слав. книжный и др.-рус. литературный — были и в древней Руси (Лихачев Д. Поэтика.., с. 83). Итак, упрекая Шапуха в просторечности, Иов. Драсх. имеет в виду не бытовую речь городских низов и крестьянства, а то, что он писал, не применяя правил риторического искусства.