Несмотря на то, что установка на «Нимрод» AEW-системы требовала значительного увеличения мощности электрогенераторов, исходные ТРДД «Спей» позволяли без труда решить эту проблему. В итоге потребовалась лишь незначительная доработка коробки приводов, после чего усовершенствованные «Спей» RB. 168-20 получили индекс Мк.251. В то же время, новое оборудование излучало почти в 10 раз больше тепла, чем оборудование патрульных машин, что потребовало серьезной доработки системы его охлаждения и системы кондиционирования самолета. Так, для отбора тепла от наиболее интенсивных его источников (например, передатчиков РЛС) предназначался фреон, а для охлаждения остального оборудования – более дешевая смесь воды и гликоля. Отбор тепла от этих хладоагентов должен был, в свою очередь, осуществляться их прокачкой через топливные баки самолета.
Естественно, значительные изменения коснулись и внешнего облика самолета, в носовой и хвостовой частях которого нужно было разместить огромные бульбообразные обтекатели. При определении их формы и положения руководствовались не только размерами антенн и требованиями аэродинамики, но и требованиями обеспечения достаточной видимости из кабины пилотов – для переднего, и безопасности взлета и посадки самолета – для заднего обтекателя. В результате задний обтекатель пришлось заметно приподнять вверх относительно строительной оси самолета, что увеличивало на 0.91 м его высоту и попутно позволило решить проблемы недостаточной путевой устойчивости, присущих патрульным «Нимродам». Кроме того, на «Нимродах»AEW.3 ликвидировался грузоотсек, антенна метеолокатора перемещалась в обтекатель правого крыльевого топливного бака на место прожектора, а над кабиной пилотов устанавливалась штанга дозаправки топливом в полете (ставшая позже стандартным элементом в оснащении « Нимродов»MR. 2р). По остальным же системам и оборудованию «Нимроды» AEW-3 унифицировались с патрульными машинами.
Но, несмотря на то, что концепция английского аналога Е-3А была достаточно хорошо проработана, реализовать ее на практике оказалось совсем не просто. Поэтому до середины 1980 г. в испытаниях оборудования участвовала лишь летающая лаборатория на базе «Кометы»4, совершившая первый полет 28 июня 1977 г. Так как она была оснащена лишь единственной антенной, да и то прототипа РЛС «Нимрода»AEW.3, результаты испытаний радара носили весьма формальный характер. В основном же на этом самолете проводилась летная отработка элементов системы передачи данных, а также системы синхронизации поворота антенн, для которой работа задней антенны имитировалась компьютером.
К этому времени фирма-разработчик оборудования в очередной раз сменила свое название на «Маркони Авионике», избавившись от упоминания в нем имени предшественницы «Эллиот». Но с разработкой целевой системы дела обстояли несколько сложнее. Так, лишь к лету 1980 г., а не в 1979 г. как планировалось, ей удалось на предприятии в Редлетте завершить интеграцию наземного стенда для отработки AEW-системы. Незадолго до этого, 30 апреля 1980 г., из ворот сборочного цеха предприятия ВАе в Вудфорде выкатили первый аэродинамический прототип «Нимрода»AEW,3, который был построен на базе предпоследнего, так и не поставленного ВВС, «Нимрода»МИ.1 (исходный регистрационный номер XV286 заменен на XZ286). Естественно, что никакого целевого оборудования на этом самолете не было. Для создания же необходимого эффекта торжественный запуск наземного стенда и первый полет XZ286 решили осуществить в один день – 16 июля 1980 г.
Торжественную церемонию в Редлетте открыл главный маршал авиации сэр Дуглас Лав, исполняющий обязанности начальника отдела контроля в Управлении заказов Королевских ВВС, который впервые высказал определенные сомнения относительно утверждений руководства «Маркони Авионике», что все идет как надо: «Много важных шагов запланировано, ко пока все они не будут выполнены, мы не сможем сказать, что успешно реализовали эту программу…». В остальном же запуск первого наземного стенда для отработки AEW-системы прошел, как и ожидалось. в атмосфере победных реляций и громких заявлений. На этом фоне гораздо меньшее внимание было уделено первому полету XZ286. состоявшемуся в Вудфорде. Командиром экипажа из шести человек был главный летчик-испытатель ВАе Чарльз Мейсфилд, который в течение 3,5 ч выполнил предварительные испытания на флаттер и устойчивость полета. В сентябре 1980 г. этот самолет был впервые показан на авиасалоне Фарнборо.
В октябре 1980 г. на летающей лаборатории «Комета4» была завершена программа летных испытаний элементов системы передачи данных, которая в комплексе параллельно отрабатывалась на наземном стенде в Бэзидоне. После чего полномасштабные летные испытания этой системы были проведены на одном из назначенных для переоборудования в AEW-модификацию «Нимродов»MR.l. Специалисты «Маркони Авионике» также не сидели без дела, готовя к испытаниям еще пять опытных комплектов AEW-системы: три для наземных функциональных, физико-электронных, ресурсных и испытаний на надежность, а две – для летных испытаний. Последние предполагались к установке на второй и третий прототипы «Нимрода»АЕW.3.
Первый аэродинамический прототип «Нимрода»AEW.3 в воздухе. Самолет построен на базе предпоследнего, так н не поставленного ВВС «Нимрода»МR. 1 (исходный регистрационный номер XV286 заменен на ХZ.286). Первый полет самолет выполнил 16 июля 1980 г.
Второй прототип «Нимрода»AEW.3 был впервые поднят в воздух 23 января 1981 г., после чего его перегнали в Хэтфилд для установки БРЭО. Но за месяц до этого события, 18 декабря 1980 г., в воздух поднялся первый серийный Е-3А из 18, все-таки заказанных странами НАТО. Только теперь англичане начали понимать, что для того чтобы достойно конкурировать с американцами на рынке AEW-комплексов берегового базирования, работы по «Нимроду»АЕW.3 нужно было начинать не в 1977 г., а вместе с фирмой «Боинг» в 1970 г., то есть тогда, когда они закрыли свою подобную программу. Единственное, что им оставалось, так это попытаться сохранить свое лицо и довести «Нимрод»АЕW.3 до уровня ASR 400 в какие-то разумные сроки.
К сожалению, эта программа была обречена еще в 1977 г. при Заключении исходных контрактов. Тогда, игнорируя опыт неудач 50-х гг., ответственными за нее были фактически назначены два подрядчика, тогда концерн ВАе и «Маркони», а у двух нянек как известно дитя без глазу. Еще одной ошибкой было то, что, ввиду высокой степени неопределенности затрат, контракт был заключен не на фиксирова1шую сумму, а подразумевал возможность дополнительных ассигнований по необходимости. Это, с одной стороны, позволяло MoD не только постоянно контролировать, но и вмешиваться в разработку, а, с другой, – снимало часть ответственности с самих разработчиков.
В результате ВАе усиленно переоборудовал планеры самолетов, которые никому не были нужны, «Маркони Авионике», переоценившая свои силы, безрезультатно пыталась довести до ума радиоэлектронную систему, a MoD активно мешало и тем и другим, постоянно уточняя исходные требования, заложенные в ASR400 (к примеру, с 1977 г. количество функций, возлагаемых на операторов комплекса возросло с 200 до 600). По йтому поводу один из представителей GEC заявил: «Любой может дать добро и любой – наложить вето, но никто не хочет отвечать. В результате стоимость растет в дополнительных статьях, вину за которые предъявить некому.». Поэтому, несмотря на то, что все участники этой программы по отдельности вроде бы честно отрабатывали свой хлеб, реальных подвижек в создании авиационного комплекса в целом видно не было. Точно как в известном монологе А.Райкина: «К пуговицам претензии есть?» – «Нет, пришиты намертво, не оторвешь!..»
Тут бы англичанам и закрыть программу, но за ней стояли очень большие деньги, значительная часть из которых была уже потрачена, а также люди, которые принимали решения и все еще находились у власти. Поэтому, несмотря на очевидную бесперспективность проекта «Нимрода»АЕШ.З уже в 1981 г., его реализация продолжалась как ни в чем не бывало.