Обе торпеды поступили на вооружение лишь в 1939 г. и сразу же были запущены в серийное производство на днепропетровском заводе «Красный Двигатель». Благодаря тому, что завод к тому времени уже широко освоил производство 45-36Н, авиаторпед до начала войны успели выпустить достаточно много. В сравнении с мировыми аналогами первого периода Второй Мировой авиаторпеды семейства 45-36 смотрелись вполне достойно, за исключением мощнейшей японской «Тип 91 Кай 7», которая, при том же калибре (450 мм), несла 420 кг тротилгексагеналюминия (ТГА), против 200 кг тринитротолуола (ТНТ), имевшегося в боевой части советской торпеды. С учетом в 1,5 раза большей эффективности ТГА в сравнении ТНТ, нетрудно представить и разницу в степени разрушения корабельных конструкций причиняемых советским и японским боеприпасом. Весьма строгими были и требования к высоте сбрасывания советских торпед. Так принятая на вооружение Королевского флота в 1937 г. торпеда Мк.ХН при весе 702 кг несла 176 кг взрывчатого вещества (ВВ). Торпеда имела два скоростных режима – 40 узлов/1370 м и 27 узлов/3200 м, но могла сбрасываться со скорости не более 278 км/ч и высоты, несколько превышавших советский аналог. Необходимо отметить, что столь скромные характеристики отчасти объяснялись весовыми ограничениями, накладываемыми необходимостью использования торпед самолетами палубной авиации. Немецкая авиаторпеда F5b несла 200 кг ВВ на дистанцию 2200 м со скоростью 33 узла. Ограничения по сбросу были еще жестче – в диапазоне высот 15-25 м при скорости не более 140 км/ч! Любопытно отметить, что поступившая в ходе войны на вооружение Люфтваффе торпеда F5w являлась переделкой все той же итальянской «фиумской» торпеды, конструкция которая и легла в основу советской 45-36.
Здесь необходимо сказать пару слов относительно высотного торпедометания, тем более, что ни в одной другой стране кроме СССР всерьез подобный способ торпедной атаки никогда не рассматривался. Восходит эта идея еще к 1920 г., когда талантливый изобретатель В.И.Бекаури предложил схему прибора, обеспечивающего движение торпеды по спирали. Именно этот человек на следующий год добился создания Остехбюро, которое сам и возглавил. Встреча В.И.Ленина с Бекаури дала последнему карт-бланш в разработке всех морских видов оружия и превратила Остехбюро еще в начале 20-х годов в крупнейшее оборонное КБ страны. Проталкивая свое изобретение. Бекаури требовалось найти способ его применения в боевой обстановке (т. е. не оружие изобреталось на основе ОТЗ, а наоборот) и в этом ему неожиданно помогла развернувшаяся в то время дискуссия между сторонниками так называемыми «старой» и «молодой» школами морских специалистов РККФ.
Авиационная торпеда 45-36АН/АВ-А) (а); парашютная система торпеды 45- 36АВ-А (6); стабилизатор торпеды 45-ЗбАН (в) (схемы из архива М.Морозова).
В.И.Бекаури стоял у истоков создания всего советского морского оружия.
Первая советская парашютная авиационная мина МАВ-1 представляла собой модификацию якорной образца 1912 г. и к концу 30-х годов по своим характеристикам уже не соответствовала требованиям времени (фото из архива М.Морозова).
Последние видели главным назначением флота «защиту завоеваний пролетарской революции», т. е. расположенных на берегу крупных промышленных и политических центров, в первую очередь Ленинграда. Ратуя за отказ от строительства крупных надводных кораблей, они считали основными средствами флота подводные лодки, торпедные катера, береговую оборону и морскую авиацию. Именно эта идея и легла в основу развертывания многочисленных базовых ВВС ВМФ в 20-30-е годы. Гипотетический бой с прорывающейся через Финский залив эскадрой интервентов (под которой в то время понимался британский Гранд Флит») виделся как оборонительный бой на заранее развернутой минно-артиллерийской позиции, где корабли противника подвергнутся «сосредоточенному удару» артиллерии, авиации, катеров и подлодок. Вот здесь-то и должны были найти свое применение высотные торпедоносцы с циркулирующими торпедами. Сброшенные с большой высоты они должны были сковать маневр неприятеля, облегчив, таким образом, прицельные удары туполевских Г-5, «щук» и «малюток». Дополнительным фактором, объяснявшим внимание к парашютным торпедам, было то обстоятельство, что даже в условиях примитивной корабельной ПВО 30-х годов атаковать эскадру противника низкими торпедами на неуклюжих ЮГ-1 или ТБ-1а мог только самоубийца. В результате, до появления ДБ-3 МТА нужно считать не одной из ударных сил флота, а скорее силой, обеспечивающей действия других родов авиации и флота. На это, в частности, указывает и соотношение между произведенными высотными и низкими торпедами к началу войны (см. таб.).