А-4 — разгоняется катапультой авианосца.
Спустя месяц (в ноябре 1966 г.) экипажи «стратосферных крепостей» в рамках операции «Эттлборо» (Attleboro) поддерживали действия наземных войск в провинции Тай Нинь в 50 милях северо-западнее Сайгона. Успех это предприятия на итоговом разборе предпринятой операции был оценен как весьма спорный, в то время как уже 2 декабря 1966 г. ПВО ДРВ нанесло довольно ощутимые потери противнику. В тот день на свои аэродромы не вернулись восемь самолётов, ВВС потеряли три F-4C, один F-105 и один разведчик RF-4C. Флот лишился двух F-4B и одного А-4С. В результате этот день стал в истории американской авиации очередной «Чёрной пятницей».
1966 г. подходил к концу. Война во Вьетнаме длилась уже более года. И никто не знал, что принесет следующий, 1967 год…
Продолжение следует
ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ
Канд. тех. наук майор авиации Георгий Тимофеев при участии Александра Булаха
Как мы и предполагали, статья «Сверхманёвренность — вопросы остаются» вызвала довольно живой интерес у читателей, некоторые из которых прислали свои отклики. Наиболее интересным нам показалось письмо Сергея Кузнецова, в прошлом лётчика истребительно-бомбардировочной авиации, вступившего с автором статьи в острую полемику. Единственное, что портит впечатление от его послания, так это дешевый шантаж, который решил использовать респондент с целью получить возможность высказаться на страницах печати. «Не надеюсь, что моё письмо будет опубликовано, — пишет Сергей Кузнецов. — Поставьте меня в известность, если Вам всё же достанет смелости публично признать свои ошибки. Если нет, то я копии данного письма разошлю в другие, горячо Вами любимые, редакции.» Заметим, что это довольно странный способ общения, респондент выбрал несмотря на то, что в отношении указанной статьи редакция «Истории Авиации» предложила высказаться всем желающим.
Сверхманёвренность продолжаем разговор
«Несмотря на Ваш сарказм по поводу квалификации редакторов других изданий, выражение «Ну, вы, блин, мужики, даёте!» похоже в полной мере относится и к возглавляемому Вами изданию тоже. Очень обидно, когда такие острые темы выносятся на широкое обсуждение дилетантами, с которыми спорить — себя не уважать (несмотря на все их учёные звания и ранги) 1*. А такой махровый дилетантизм я лично вижу во второй раз (первый раз меня заставил возмущаться некто Дмитрий Лейпник со своим опусом «Як-9 — рядовые небес» 2*). Беру за смелость утверждать (на основании прочитанного), что господин Тимофеев весьма слабо разбирается не только в тактике, боевом применении, эксплуатации истребительной авиации и её ракетных, прицельных комплексов, но также аэродинамике и даже простой физике (пусть этот стыд падёт на головы тех, кто присвоил автору учёную степень к.т.н.). Опаснее всего, что этот псевдонаучный бред маскируется реальными данными, схемами, рисунками, на основании которых автор иногда делает прямо противоположные выводы. Судите сами:»
Здесь мы позволим себе прервать уважаемого респондента и обозначим «правила игры». Для того, чтобы читателям, решившимся ознакомиться с этой перепалкой, было всё ясно, после каждого критического замечания респондента будет дан ответ редакции и автора статьи. При этом, подсчёт «промахов» или «голов» с обеих сторон будет фиксироваться на «футбольным» способом. Итак.
«1. Страница 49 колонка 1 абзац 3. Метод трёх точек при наведении ракет состоит в следующем: оператор (лётчик), подавая радиокоманды на рули ракеты, совмещает в одну линию точки глаз-ракета-цель. Какую метку наводить на непрозрачной приборной доске на видимую визуально цель, очевидно, знает только автор. Оригинален вывод, сделанный Г. Тимофеевым: чтобы реализовать метод наведения по трём точкам и цель(!) и атакующий не должны маневрировать с перегрузками более двух. В описываемое автором время ограничение по перегрузке при пуске ракет действительно вводилось, но не по условиям наведения, а по прочности пусковых узлов (или устойчивой работе силовой установки). А после пуска ограничение только одно — по видимости ракеты и цели.»
Первый отечественный комплекс перехвата К-5, предназначенный для установки на истребители типа МиГ-17, состоящий из РЛС «Изумруд-2» и ракеты РС-1У работал следующим образом. После обнаружения цели (появления отметки цели на экране РЛС) пилотировать истребитель надо было таким образом, чтобы отметка цели оказалась в центре экрана (это к вопросу г-на Кузнецова о том, что с чем на приборной доске надо было совмещать). Дистанция, на которой всё это происходило, измерялась несколькими километрами и летчик вполне отчетливо мог визуально наблюдать атакуемую цель. После этого летчик переводил РЛС в режим автосопровождения, и по достижении разрешенной дальности пуска производился пуск. В процессе полета ракета должна была находиться в области равносигнальной зоны, а при отклонении от нее — радиокомандная аппаратура вырабатывала сигнал управления, чтобы ракета не «выскочила» из области конического сканирования, в этой же области должна была находиться и цель (т. е. в пределах экрана РЛС). Однако в случае выполнения целью или истребителем резкого (или не очень резкого) маневра, наведение срывалось. Именно поэтому в инструкции по применению этих систем оговаривалось, что предназначены они исключительно «для поражения бомбардировщиков (типа ТУ-4) из задней полусферы». В схватке же между истребителями в то время, а речь идет 50-х годах, лётчики наших «МиГов» реально могли рассчитывать только на пушки.
Вот так вкратце выглядит метод «трех точек» применительно к первым ракетам класса «воздух-воздух». Его описание далеко выходит за рамки рассматриваемой статьи, а то, что было по этому поводу отмечено автором, при правильном понимании не расходится с действительностью. «Прицельная метка на приборной доске» это и есть центр экрана РЛС, где до начала автосопровождения летчик должен был удерживать метку цели, а если я в статье выразился «не по ГОСТу», ну уж извините, зато видение данной проблемы г-ном Кузнецовым, отраженное в его же письме, ошибочно, по крайней мере для комплексов перехвата, состоявших на вооружении. Никакого глазомерного наведения ракет, радиоуправляемых оператором (летчиком), не было. Кстати, о первых комплексах перехвата неплохо написали Р.Ангельский и В.Коровин в журнале «Авиация и Космонавтика» № 1/2002.
Скажем прямо, уже первый результат критики весьма скромен, а потому счет 1:0 в пользу редакции и автора.
«2. Страница 51 колонка 1 абзац 5 — если автор полагает (и Вы вместе с ним), что обнаружить визуально одиночный самолёт в воздухе можно с дистанции 17–18 км, то это не соответствует действительности. На личном опыте скажу, что даже 1,5 км много (а ещё на фоне земли тем более). Простой пример: если линейный размер цели 20 м, то её угловой размер на указанной дистанции — 13 тысячных (или 6,5 мм удалённых от вашего глаза на 1 метр). Представьте себе соотношение этой черточки с площадью обозреваемого (затенного) закабинного пространства и вы поймете насколько «легко» визуально обнаружить цель. Этот пример тоже не совсем корректен, так как в расчёт не берётся то, что тонкие крылья и оперение самолёта на той же дистанции просто видны не будут, и взятые для расчёта 20 метров сократятся до размеров фюзеляжа самолёта.».