Bf109E-7 из состава III/JG52 на румынском аэродроме Мамайя, лето 1941 г.
Результаты советских авиаударов по району порта Констанца временами выглядели весьма внушительно.
Экипаж этого ДБ-ЗФ попытался совершить вынужденную посадку в районе Констанцы.
Несмотря на неудачу, командование флота не могло своим решением прекратить налеты на порт. Тогда решили изменить тактику. В течение 25 июня для бомбежки нефтяных терминалов группами по два-три самолёта вылетало 11 «Ильюшиных». Очевидно, ставка делалась на внезапность появления небольших групп самолетов, которые сразу после нанесения удара должны были ложиться на обратный курс, а при необходимости «прятаться» в облака. Впоследствии она оправдала себя, но в тот день противник готовился к отражению нового крупного налета и держал в воздухе большое количество истребителей. Первая же группа наших самолетов была встречена истребителями на удалении 30–35 км от береговой черты. В результате немцам в течение дня удалось сбить ещё пять бомбардировщиков, что стало самыми большими суточными потерями ДБ- 3 на Черноморском театре за время войны. Многие самолеты получили тяжелые повреждения. Например, «ильюшин» лейтенанта Б.Беликова, «привез» на аэродром 700 пулевых и осколочных пробоин! Экипаж одной сбитой машины целиком попал в румынский плен, пяти других (имеются ввиду общие потери за 24–25 июня) — пропали без вести. Повезло летчикам из экипажей лейтенантов В.Юра и М.Абасова. Пилотам удалось посадить израненные бомбардировщики на воду в нескольких десятках миль от крымского берега. Первый экипаж пять, а второй шесть дней скитались на шлюпках по морю, героически сражаясь со стихией, но в конечном итоге были найдены и спасены.
Утром 26-го наше командование повторило удар по Констанце, на этот раз использовав в качестве главной ударной силы корабли Черноморского флота — лидеры «Москва» и «Харьков». Наша потрепанная авиация не смогла оказать им эффективной поддержки — по направлению к порту вылетели всего пара ДБ-3 и девятка СБ. Из-за неполадок в матчасти «Ильюшины» не дошли до цели, а группа СБ от противодействия ПВО потеряла четыре машины.
Лидеры, встреченные огнем береговых батарей, отстрелялись с дальней дистанции, а на отходе попали на оборонительное минное поле. «Москва» подорвалась и затонула. Узнав о результатах действий «господствующего на море» флота, Нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов в тот же день приказал временно прекратить бомбардировки порта. С 30 июня, когда поступило указание приступить к бомбардировкам Плоешти, Констанца стала запасной целью. Спустя двое суток Народный комиссар вновь уточнил задачи: ВВС ЧФ следовало уничтожить нефтяные объекты в Плоешти, «поддерживать разрушения» в Констанце, а после выполнения задачи в Плоешти разрушить стратегически важный Чернаводский мост через Дунай. Таким образом, удары одиночных самолетов по Констанце продолжались и в дальнейшем. Всего же только за первый месяц войны по порту было нанесено 25 бомбардировочных ударов, в которых приняло участие 109 ДБ-3, 81 СБ и один Пе-2.
Некоторый всплеск активности наших ВВС наблюдался в начале августа. Так, вечером 3-го числа порт одновременно бомбили 18 ДБ-3, такое же количество СБ и два звена Пе-2, сбросивших в общей сложности восемь ФАБ-1000,18 ФАБ-500,18 ФАБ-250 и 102 ФАБ-100. К сожалению, даже несмотря на длительный перерыв вражеская ПВО оказалась настороже — на базу не вернулись два ДБ-3 и один СБ. Общие же потери при ударах по данному пункту составили по меньшей мере 13 ДБ-3. Следует признать, что гораздо больший эффект имели налеты эскадрильи Пе-2 и И-16 из «звена Шубикова». Последних к цели удара траспортировали с крымских аэродромов носители ТБ-3. Справедливую оценку всех этих действий сделали авторы труда «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»: «Своими действиями авиация вызывала большое напряжение в работе констанцкого порта, что влекло за собой сокращение вывоза нефтепродуктов. Однако разрушить военно-морскую базу противника авиация Черноморского флота не смогла. Это объясняется главным образом тем, что в ударах участвовало сравнительно небольшое число сил и они использовались не совсем правильно». Под последним, авторы труда подразумевали практиковавшийся в то время принцип выделения каждому звену или даже одиночному самолету самостоятельной точечной цели (корабля, нефтяного терминала, склада, аэродрома, позиции зенитной батареи и т. д.) в пределах черты порта. Сосредоточенного удара не получалось, хотя одновременно могло атаковываться до десяти объектов. Вера в высокие боевые возможности бомбардировочного звена, изрядно подорванная «зимней войной», на Черном море сохранялась в течение длительного времени.
Несколько раз самолеты полка, опять же в качестве бомбардировщиков, привлекались к налетам на речные порты Дуная. Наиболее интенсивные атаки пришлись на 10–13 июля. Основными целями при этом являлись мониторы противника — наиболее крупные и мощные корабли румынской дунайской дивизии. Хотя накрыть их бомбами не удалось, жертвами налётов (в них участвовали и СБ 40-го БАП) стали буксир и две баржи, большое число речных плавсредств получило повреждения. Всего же за первый месяц ДБ-3 вылетали для атаки этой группы целей 58 раз, но основную роль в этих действиях сыграли все же экипажи СБ, совершившие 249 самолёто-вылетов.
В ходе этих налетов 10 июля необычный подвиг совершил штурман 4-й эскадрильи полка старший лейтенант А.Толмачев. Во время удара по Тульче машина, пилотируемая комэском капитаном П.Семенюком, была атакована «Мессершмиттами». Их очереди прошили пилотскую кабину, убили Семенюка и тяжело ранили Толмачева. Бомбардировщик пошёл к земле. В этой ситуации истекающий кровью Толмачев успел вставить в гнездо имевшееся в передней (штурманской) кабине ручку управления, откинуть педали и взять управление самолетом на себя. «Ильюшин» управлялся, но с большим трудом — отказал левый мотор, поврежденные створки бомбоотсека остались в открытом положении, что сильно снижало и без того не слишком высокую скорость бомбардировщика. К счастью, для того, чтобы оказаться на своей территории нужно было всего лишь перетянуть через Дунай. Чудом истекающему кровью штурману удалось совершить посадку на фюзеляж на окраине села.
Попытки нанести потери флоту противника в районе устья Дуная одними бомбардировочными ударами не ограничивались. Здесь, как и на Балтике, после напомина ния Наркома ВМФ попытались развернуть минную войну.
Первая постановка имела место в ночь на 30 июня. Из четырех вылетавших экипажей ДБ-3 двое поставили по одной мине АМГ в Тульчинском гирле, один — в Сулинском. Четвертый самолет потерял ориентировку, вышел к Одессе и лишь затем взял верный курс. Над Дунаем он появился уже после рассвета, был атакован вражескими истребителями, но, несмотря на повреждения, сумел вернуться на базу и произвести весьма рискованную посадку с миной под фюзеляжем. Неудачи продолжали преследовать летчиков и в дальнейшем. На следующую ночь из-за неполадок в моторе ведущего самолета паре пришлось вернуться, не выполнив задания. Два других ДБ-3 сбросили свои мины в Сулинском гирле, но никаких потерь в этом районе противник не понёс. Затем последовал труднообъяснимый почти месячный перерыв. По всей вероятности, командование флотом просто не имело плана минной войны, который соответствовал бы сложившимся условиям. С одной стороны, конечно, хотелось бы засорить минами все румынские прибрежные воды, с другой — боялись затруднить действия своих сил, в частности подводных лодок, которым предписывалось прорываться на внешние рейды Констанцы и Сулины. В конце концов, подходы к Констанце все же решили заминировать.