Ко всему прочему, Момьер считал, что должен оставить свой след в истории, и потому вёл личный дневник, в котором после работы ежедневно в течении 15–30 минут отмечал и анализировал все свои наиболее важные решения и соответственно решения вышестоящего начальства. К сожалению, с течением времени его почерк настолько испортился, что многие части его дневника стали непонятны даже самому автору. Правда, у него имелся секретарь-сержант, который мог расшифровавать эти «загогулины». В сущности, осознав своё положение и ознакомившись с директивами из Вашингтона, Момьер понял, что ему остаётся по большому счёту только вести дневник, так как с организацией воздушной составляющей противопартизанской войны без него великолепно справятся штабисты, а серьёзные дела на Севере ему делать всё равно не разрешат.
Полной противоположностью новому «командарму-7» был начальник разведки 7-х ВВС генерал-майор Гордон Грэм, который, подобно своему патрону также стал асом ещё в годы Второй Мировой, по окончании которой командовал авиакрылом F-84F, а затем вводил в эксплуатацию в строевых частях первые F-4C. Будучи в полном смысле «отцом своих солдат», он постоянно старался улучшить условия службы авиаперсонала, причём как лётчиков, так и механиков. Грэм был не способен воевать сидя за столом в штабе и потому часто позволял себе откровенные безрассудства, вылетая на разведку в качестве пилота на RF-4C. Самолёт ему предоставляли в 16-й эскадрильи тактических разведчиков (16th TRS), входившей в состав 460-го тактического разведывательного крыла (460th TRW), которым командовал его давний друг и, как говаривали в штабе 7-х американских ВВС, «приятный во всех отношениях человек» полковник Роберт Уильямс. Оператором у генарал-майора в этих рейдах был капитан Джерри Вест. Грэму настолько понравилось летать, что однажды его, как пилота разведчика, даже отметили в приказе(!), а вскоре он был увенчан переходящим титулом «лучший пилот разведчика месяца»!
Когда об этих подвигах узнали в Вашингтоне, там буквально схватились за голову и с быстротой молнии «сверху» был спущен строгий запрет на полёты Грэму, но строптивый генерал-майор всё равно продолжал втихомолку «полётывать» на разведку в воздушное пространство ДРВ. После чего на очередном предполётном инструктаже или разборе полётов, проводимом под руководством начальника штаба 7-х ВВС, Грэм с удовольствием вносил комментарии в анализ оперативной обстановки.
Первый лейтенант Дуан Баттел (штурман-оператор) и капитан Уильям Дж. Свенднер (пилот) из состава 480-й эскадрильи тактических истребителей 35-го авиакрыла, которые 14 июля 1966 г. получили подтверждение на сбитый МиГ-21.
Позже их F-4B был замордован до неузнаваемости, о чём можно судить по нижнему снимку.
Грэм, как и Момьер, также с самого начала считал отказ от ударов по северовьетнамским авиабазам серьёзной ошибкой, которая, как он однажды сказал журналистам, «в конечном счёте стоила Америке многих прекрасных пилотов». Будучи достаточно компетентным специалистом и, видимо, неплохим политтехнологом, Грэм решил изнутри «подогреть» ситуацию, сообщив газетчикам, что в составе ВВС ДРВ имеется целый полк, оснащённый средними реактивными бомбардировщиками Ил-28. «Посмотрите на наши забитые по самое никуда авиабазы, — вещал потрясённым борзописцам хитрый вояка. — Достаточно над несколькими из них появиться хотя бы эскадрилье вьетнамских “бомберов", и тут разверзнется настоящий ад, пережить который будет суждено очень немногим. После этого мы уже не сможем не только воздействовать на ДРВ ударами с воздуха, но и поддерживать свои войска, отражающие всё усиливающийся натиск “вьетконговцев"…»
Справедливости ради необходимо сказать, что имевшиеся у ВВС ДРВ немногочисленные Ил-28 не представляли для американских авиабаз серьёзной угрозы. Причина крылась в том, что успех удара по вражеским авиабазам в Юго-Восточной Азии мог быть достигнут только при маловысотном рейде, что позволяло избежать обнаружения со стороны экипажей патрулировавших американских истребителей. Однако на предельно малых высотах экипажи Ил-28 не могли надеяться достичь этих целей и вернуться назад, а на оперативном потолке «русские “Канберры”» представляли собой до крайности удобные цели для многочисленных «Фантомов», оснащённых управляемым ракетным оружием средней и малой дальности. Как бы там ни было, но журналисты и читатели в подобных тонкостях боевого применения авиации не разбирались, а потому заявление генерал- майора Грэма, как и интервью Момьера, также сыграло свою роль.
Тем временем, хотя на регулярно проводившихся в Сайгоне брифингах представители американского командования (за исключением изредка выступавших строевых пилотов) постоянно всячески принижали роль вьетнамской истребительной авиации, но на совещаниях в штабах, где разрабатывались планы нанесения очередных ударов по объектам ДРВ, оспаривать данные пусть даже засекреченной статистики никому из военных и в голову не приходило. А потому не удивительно, что активность поднабравшихся за год боевого опыта вьетнамских перехватчиков постепенно вызывала всё большие и большие опасения.
Между тем, после принятия соответствующих решений, во второй декаде июля началось так называемое прощупывание системы ПВО авиабаз ВВС ДРВ. Делалось это крайне осторожно, поскольку американцы достаточно ясно представляли себе, что ПВО вьетнамских авиабазы органично встроено в систему ПВО всей страны. В предыдущем номере мы писали о результатах, достигнутых к концу лета 66-го года вьетнамскими перехватчиками. Учитывая тот факт, что официальная советская информация («4:1 в нашу пользу после появления МиГ-21.» — Прим. авт.) широко тиражировалась в зарубежной прессе, вряд ли можно считать удивительным тот факт, что именно аэродромам базирования МиГ-21 американцы уделяли основное внимание. Тот факт, что освоение этих истребителей фактически только началось, и по большому счёту отнюдь не они, а в основном устаревшие МиГ-17, на данном этапе войны являлись действительно серьёзной угрозой, был явно не известен американскому командованию.
Главной авиабазой 921-го ИАП ВВС ДРВ был Ной-Бай. Именно в бою над этим аэродромом 14 июля как в зеркале отразились недостатки первых МиГ-21, о которых мы писали в предыдущей части статьи. В тот день F-4C из состава 480-й эскадрильи тактических истребителей (480th TFS) сбили сразу два МиГ-21.
Надо сказать, что этого успеха американцам удалось добиться, применив сравнительно нехитрый, но практически никогда не дающий сбоев тактический приём. Речь идёт, конечно, о ловушке или «охоте на живца». Таким «живцом» 14 июля оказался направленный к авиабазе Ной-Бай на высоте 1000 м одиночный разведчик RF-4C. Заметим, что экипаж последнего не сильно рисковал, так как вышел к авиабазе с северного (китайского направления) откуда ПВО ДРВ меньше всего ожидала появления противника. К тому же, «следопыт» долго не просматривался на индикаторах кругового обзора РЛС, поскольку шёл ниже верхушек гор, умело маскируясь на фоне подстилающего рельефа местности.
На сверхзвуке «Фантом» пронёсся над аэродромом, и почти сразу же ему вдогонку стартовала дежурная пара МиГ-21. Ретроспективно рассматривая ситуацию, необходимо отметить, что догнать «призрака» на малой высоте у «МиГов» было шансов довольно мало, так как от земли до высоты 10.000 м, F-4 заметно превосходил по максимальной скорости МиГ-21Ф и МиГ-21ПФ.
Тем временем, отметив на основе анализа радиопереговоров ПВО ДРВ появление пары вражеских перехватчиков, экипаж барражировавшего над Тонкинским заливом воздушного командного пункта ЕС-121 отдал приказ выдвигаться к авиабазе Ной-Бай разведывательно-ударной группе, основной задачей которой было вскрытие и подавление части системы ПВО, прикрывавшей авиабазу Ной- Бай. Позднее непосредственный участник этого события капитан Уильям Дж. Свенднер вспоминал: «Я был командиром звена из четырех F-4C. Мы вылетели из Да Нанга приблизительно в 10:00 часов, приняли топливо от КС-135 над Лаосом, после чего направились навстречу трём F-105F “диким ласкам” (позывной “Панда”), вылетевшим с авиабазы в Такли. Мы должны были обеспечить истребительное прикрытие “охотникам за радарами”. Встреча с F-105, шедшими в строю “Железная Рука”, произошла над Черной Рекой, откуда мы направились к южным отрогам гор. Мой истребитель нёс стандартную нагрузку для подобных вылетов: два ПТБ под консолями, один под фюзеляжем, четыре ракеты AIM-7 с радарным управлением и четыре ракеты AIM-9 с тепловым наведением. Когда подфюзеляжные баки опустели, я приказал их сбросить.