— Может, ну их к черту, этих Темных? — задумчиво предложил Магни.
— Барук казад! — упрямо скомандовал Хардрос.
Но даже он был вынужден согласиться с рыжебородым коллегой, когда из всех входов в бывший Тауриссан полилась лава, а низкий и громыхающий голос откуда-то из-под земли непонятно спросил: «Бандерлоги! Хорошо ли вам видно?»
«Барук назад!» — был передан приказ по армиям.
Никогда не знаешь, на какое огненное чудо ты наткнешься в глубине гор. Огненный бич, Дьябло Второй, Огневушка-поскакушка, Кибердемон — у него было много разных имен. Но Титаны, заключая в начале времен огненного властелина в подземную тюрьму, называли его Рагнаросом.
Шпиль Черной скалы, ознаменовавший возрождение огненного властелина, опустошил лавой и пирокластами все окрестные земли. На юге раскинулись Пылающие степи, с севера к горе теперь примыкало Опаленное ущелье. Убив неосторожного Тауриссана, Рагнарос поработил гномов Темного Железа и воцарился в Черной Скале хозяином гномов и стихийных духов.
Он и сейчас там живет.
Армии Бронзобородов и Диких Молотов вернулись домой. Они были слишком поражены печальной судьбой Темных, чтобы выяснять отношения.
Бронзобороды вернулись в Кузню и занялись восстановлением города. Молоты не решились восстанавливать Грим Батол — гибель Моджад отравила город, и народ Хардроса снова стал бездомным. Мадоран предложил им поселиться рядом, но Дикие Молоты были слишком горды, чтобы принять предложение. Они ушли дальше на север, в Лордаерон, чтобы заново обосноваться в северном Дальногорье. Новый город был назван Пиком Орлиного гнезда. Гномы занялись бесчеловечными экспериментами в области генетики. Очень скоро они вывели уникальное транспортное животное — грифона. Эти гордые животные вскоре расплодились по всей округе.
Гномы Кузни, не желая терять связи с северными родичами, затеяли и исполнили грандиозный инженерный проект Фандольский Пролет — мост между Хаз-Моданом и Лордаэроном. Сплоченные торговлей, два гномьих королевства процветали. Когда умерли старые короли, их сыновья построили две огромные статуи в их честь. С тех пор любой, кто подходил к туннелю, ведущему в Опаленное ущелье, видел грозные лица двух каменных гномов. Гиганты смотрели на юг — туда, где вздымалась Черная скала. Но гномам Кузни и горцам Пика Орлиного гнезда уже не суждено было объединиться.
До вторжения орков оставалось чуть меньше пятидесяти лет.
Последний Страж
— На его месте должен был быть я...
— Напьешься — будешь!
Эгвин, похоронив Саргераса, направила часть своих сил на продолжение жизни и девятьсот лет охотилась на демонов. Когда Совет Тирисфала начал мягко намекать воительнице, что пора и честь знать, она, в очередной раз пройдя медкомиссию, решила, что старики из Совета не заслуживают права выбирать ей преемника.
«Преемника выберу я!» — решила охотница на демонов. — «Рожу ребенка и останусь серым кардиналом, когда его выберут очередным Стражем Тирисфала. А его выберут!»
Уже через несколько дней на званом вечере в королевском зале Азерота Эгвин подошла к королевскому советнику и придворному магу Ньеласу Арану и, завязав для приличия светскую беседу, похлопала глазами и с милой улыбкой спросила: «А правда ли, что на вашем волшебном посохе — огромный набалдашник?»
Аран поперхнулся вином.
Через девять месяцев в тайном лесном убежище Эгвин родила сына, унаследовавшего силу Стража Тирисфала и магическую энергию Ньеласа Арана. Она назвала его Медив, что означало на древнем языке эльфов «что-знаю-не-скажу».
«Отчего у него такие злые оранжевые глаза? Наверное, рецессивный ген», — думала Эгвин, глядя на спящего Медива.
«Сама ты рецессивный ген!» — думал Саргерас, устраиваясь поудобнее в душе младенца.
На следующей неделе король Азерота вызвал придворного мага и строго спросил его:
— Эгвин. Знаешь такую?
— Знаю. Стражница Тирисфала.
— Банкет прошлогодний помнишь?
— Припоминаю... — отвечал Аран, слегка покраснев.
— Поздравляю, ты теперь отец не только в магических искусствах.
Придворный маг схватился за голову.
Эгвин оставила мальчика расти при дворе и ушла в закат. Медив не знал, какая сила сокрыта в нем, не чувствовал присутствия Саргераса и рос очаровательным сорванцом. Вместе с принцем Азерота Ллейном и потомком арафийцев Андуином Лотаром он носился по дворцу и дергал девочек за косички. К четырнадцати годам Медива Саргерас настолько устал от тряски, беготни и девичьих воплей, что сказал: «Баста, карапузики!» — и вырубил свет.