— Защищайся, Эделас! — сказал Тралл, хватая меч и бросая другой Блэкмуру. — Увидишь, проколю как я твою фигуру.
— Неблагодарный ты орк, Тралл, — ответил генерал, подбирая меч. — После всего, что я для тебя сделал...
— Ты сделал достаточно, — объявил Тралл, пока они обменивались первыми ударами. — Ты предал и убил мою сестру!
— Я твой отец! — говорил генерал. — После того как я тебя приютил, я — твоя семья! Прислушайся к своему сердцу, и ты поймешь, что это так. Присоединись ко мне! Мы вместе пойдем на Лордаэрон и станем править как отец и сын! Я чувствую в тебе гнев, юный орк. Поддайся же эмоциям и направь их против наших истинных врагов!
Но в этот момент орк вспомнил наставления старого Дрек-Тара: «Страх, гнев, отчаянье во Тьму тебя ведут — поддайся им, и навеки поглотит тебя она».
И тогда Тралл вновь обратился мыслями к стихиям, которые наполнили его душу покоем. Нанося смертельный удар, он произнес ритуальные слова на языке духов: «Йиппи-кией, ублюдок!»
— Где Эделас? — спросил Гром, когда Тралл выбирался из подвалов замка. — Где Эд?
— Эд мертв, дружище, — отвечал устало вождь. — Эд мертв.
Дарнхолд был взят. Оставшиеся в живых защитники предавались мрачному пессимизму, окруженные орками. Тралл распорядился найти и привести Лангстона. Вскоре лейтенанта привели и бросили перед вождем два дюжих орка.
— Помнишь, я обещал, что оставлю тебя в живых? — спросил Тралл лейтенанта.
— Помню, — вымолвил тот.
— Я не соврал, — признался Тралл. — Я законы знаю, посланца не трону. Передай властям Лордаэрона, чтобы освободили всех оставшихся орков. И езжай быстрее, пока я не передумал!
Найдя своего коня, перепуганный Лангстон хлопнул его по крупу, крикнул: «Но!» — и что есть сил поскакал прочь. Только у ворот разобиженный конь догнал хозяина.
Орда быстро очистила склады Дарнхолда от припасов и ценностей. Разграбленному замку по решению вождя надлежало быть снесенным с лица планеты. Уже через несколько часов после того, как стих бой, у стен замка можно было наблюдать удивительную картину — Тралл и две тысячи орков дружно топают и хлопают в ладоши, пробуждая силы духов Земли, — топ-топ-хлоп... топ-топ-хлоп... и хором рычат: «Со-тря-са-ем землю!»
Рассыпались каменные башни и стены — оставшиеся от замка руины проваливались сквозь змеящиеся трещины, и скоро на месте Дарнхолда не осталось ничего, кроме изрытой земли.
Тарету Фокстон похоронили с ее ожерельем, и надпись на надгробном камне гласила:
И пошла Орда дальше, чтобы сокрушить оставшиеся лагеря и освободить оставшихся орков.
— Завтра Лордаэрон, послезавтра — весь Азерот! — сказал Гром, когда армия двинулась в новый путь, оставив позади обломки Дарнхолда. — Вот увидишь, мы неплохо здесь устроимся, стоит нам только взять столицу!
Но Тралл погрузился в раздумья и нескоро ответил.
— Гром, скажи мне, как вождь вождю, — ты в снах разбираешься?
— Ты уже не первую неделю по ночам выскакиваешь из шатра с криками: «Все тот же сон!» — вспомнил Гром. — Но до сих пор ты об этом ничего не говорил.
— Я уже давно мечтаю увидеть во сне нашу планету и родное племя, Тарету или других орков, — сказал Тралл. — Но мне снится один и тот же сон: чистое поле, на котором я сражаюсь с человеческим пехотинцем. Он хорошо бьется, и никто из нас не может одержать верх. А потом... потом происходит что-то очень плохое. Я куда-то падаю, а трехглазый ворон каркает мне то ли «лети!» то ли «никогда!» Или это уже другой сон? Трудно вспомнить.
— Иногда сны — это просто сны, — глубокомысленно изрек Гром.
— А однажды я видел наяву ворона из моих снов. Это было ночью. Он сидел у входа в шатер, смотрел мне в лицо... косил лиловым глазом, как будто хотел мне что-то сказать. Но вот что удивительно — я не чувствовал в этом вороне части духа всех зверей и птиц.
— На службе у человеческих магов могут быть самые разные шпионы, — заметил Гром. — Надо было тебе поймать эту птицу да потолковать с ней хорошенько.