Англичане всегда испытывали большое недоверие к балету. В отличие от французского дворянства, которое в XVII веке было прочно привязано к Парижу и двору, английские аристократы большей частью вели уединенную жизнь в своих поместьях и были независимы – «могучие дубы, затеняющие округу», как писал Эдмунд Бёрк. Статус зависел от землевладения, и элита предпочитала сельские просторы социально ограниченному мирку города. Кроме того, английские аристократы не разделяли предубеждения французов к труду, и роскошь ничегонеделания выглядела для них не так привлекательно; многие сами обеспечивали себя, охотно занимаясь торговлей и промышленностью. Не питая склонности к пышным празднествам, английские лорды не больно интересовались балетными законами и формами. То, что балет французский, тоже не добавляло ему популярности: давняя антипатия англичан к соседям, живущим за Ла-Маншем, не делала их поклонниками придворного танцевального искусства. А условий, давших жизнь классическому балету во Франции, здесь просто не было1.
Разумеется, у англичан был свой королевский двор, но к XVII веку он несколько поблек и стал неубедительной копией своего французского собрата. Маскарады, или, по меткому выражению Бена Джонсона, «смотры великолепия», с роскошными развлечениями конечно же нередко устраивались в банкетном зале Уайтхолла, но они не выдерживали никакого сравнения с ballet de cour. Карл I Стюарт, твердо веровавший в божественное право королей, вступив на престол в 1626 году, решил принять французский двор за образец и отправил своих представителей за границу для изучения опыта; говорят, он даже хотел построить дворец наподобие Версаля и рассчитывал последовать примеру французских монархов в проведении костюмированных театрализованных представлений и официальных торжеств. Но эти планы рухнули в 1649 году: в разгар Гражданской войны несчастный король был обвинен в государственной измене и отправлен на эшафот, спешно построенный во дворе банкетного зала, где и был незамедлительно обезглавлен2.
В правление Оливера Кромвеля и пуритан исполнительские искусства были значительно урезаны: театры были закрыты, а такие суровые полемисты, как Уильям Принн, объявляли, что театрализованные представления «женоподобны», «провоцируют разврат» и, судя по всему, «разлагают и растлевают умы». Воззрения Принна, основанные на пуританизме и кальвинизме с их отвращением к театру и демонстрации человеческого (особенно женского) тела, трудно считать оригинальными. «Все тело, – писал один автор в 1603 году, – подвергается вожделению в танце… искусственная грация, искусственная походка, искусственное лицо, и в каждой части прибавляется непристойное искусство, чтобы усилить природную нечестивость». Когда в 1651 году балетмейстер Джон Плейфорд издал свою книгу «Английский учитель танцев», он униженно приносил извинения за то, что вообще поднял вопрос о танце, так как «его [танца] природа и нынешние времена не подходят друг другу»3.
Однако с реставрацией монархии в 1660 году ситуация изменилась, и придворные развлечения возобновились чуть ли не в принудительном изобилии. Как когда-то его отец, Карл II Стюарт (на троне до 1685 года) отправил представителей во Францию для изучения увеселений Людовика XIV, были выписаны французские балетмейстеры, которые привезли великолепие и блеск многострадальной английской монархии. Однако двору Карла явно не доставало этикета и приличий. Сам Карл был необычным королем, презиравшим церемонии и формальные ритуалы. К ужасу его сторонников, он открыто насмехался даже над собственным высоким положением, что дало графу Малгрейву повод заметить, что Карл «ни минуты не мог вести себя как король, даже если бы постарался», потому что не упускал случая «попрать все знаки отличия и церемонии как никчемные и вычурные»4.