Мы победили. Склонили на свою сторону народ и дворянство, с триумфом вошли во дворец, выбили из Дома Совета мятежных магов. Вериллий скрылся в неизвестном направлении, Дарианна стала императрицей, я – Верховным магом, а мои друзья были назначены на важные посты. Но победа стоила жизни многим достойным людям. Скончался Ридриг Второй. Погиб предводитель повстанцев лорд Глейнор, во время штурма Совета были убиты Грациус и Дживайн, Александриус пал в схватке с тварями бездны. А сколько погибло простых ремесленников, моряков, воинов – сейчас трудно сосчитать. Да возродятся они в счастливое время…
Казалось бы, после всего этого безумия в стране должен был воцариться порядок, тем более что мы делали для этого все возможное. Но нет. На Галатон обрушивались все новые беды. И виновником их был Вериллий со своим открытием! Неуемный маг умудрился расшифровать древнеорочьи таблицы с заклинаниями, управляющими богами бездны. Заодно он раскрыл тайну Ридрига Первого. Вы никогда не задумывались о том, что исследование загадок прошлых поколений – штука неоднозначная и опасная? Ведь если предки тщательно спрятали от нас какие-то знания, значит, у них имелись на то свои причины, правда? Не из вредности же они это сделали? Так что совет всем любителям исторических открытий: прежде чем лезть в запечатанные пещеры и старинные библиотеки, рыться в древних манускриптах, изучать мертвые языки и потом читать написанные на них книги, подумайте: что выпустит в мир ваша любознательность?
Первой жертвой стал Аллирил: освобожденный из бездны Зеленый огонь пожрал в эльфийском лесу все живое. Не знаю, по желанию Вериллия, или же из-за его просчетов, сущности бездны прорывались и в Виндор. Пока нам удавалось с ними справляться, но я был уверен: эти монстры – лишь крохотная часть того, что крылось за полотном междумирья и могло в любой момент обрушиться на всю нашу беззащитную Амату.
Скажите: разве этого было мало? Но нет, боги как будто задались целью выплеснуть на наши головы все мыслимые лишения. И особенно они изощрялись, придумывая испытания для вашего покорного слуги. Как и предрекал в Зеленом сердце изначальный Райл, моя сущность постепенно избавлялась от человеческих покровов. Я терял второй покров, означавший людскую мораль, и иногда вдруг превращался в холодное существо, не знающее ни любви, ни жалости, мыслящее какими-то совершенно иными категориями и руководствующееся высшими интересами. И я не мог управлять этим процессом, не мог остановить его. А тут еще проклятие матери Лауриты, которая перед смертью предрекла нам с Дарианной лишь боль и страдания.
Все сошлось на одном: мне необходимо было найти своего отца и остановить его любой ценой. Иначе все наши усилия по наведению порядка в империи становились тролльим трудом. Загвоздка была в том, что я понятия не имел, с чего начать поиски. И помочь мне не мог никто. Но тут вмешался случай. Оказалось, Вериллий скрывался в храме Ат-таны. Прятала мятежного волшебника его любовница, Главная жрица Евлалия. Не стану подробно излагать обстоятельства, предшествовавшие нашей встрече, скажу только, что произошла она в день праздничного богослужения, когда вокруг храма собрался весь Виндор. И только благодаря Лютому, по-военному четко организовавшему отход народа и спасшему императрицу, этот день не стал последним для всех горожан.
Это была страшная битва. Мы оба обезумели и позволили нашим силам вырваться наружу, что привело к огромным потерям. Виндор превратился в залитые кровью развалины. Я был готов уничтожить Вериллия, но по дикой случайности это сделал мой брат. Из нас двоих отцеубийцей стал он. И был счастлив, отомстив за смерть матери – эльфийской принцессы Кай'Анилаир. Я же неожиданно ощутил боль потери. И это стало последним, что я почувствовал в тот напоенный смертью день.
– Держись, брат. Сейчас. Все будет хорошо. Мы выберемся, – приговаривал Лютый, взвалив меня на плечо и карабкаясь вверх по склону воронкообразной ямы.
Как мог, я помогал Ому: перебирал ногами, стараясь не перекладывать на него целиком вес своего тела. Но сил не было. Даже те жалкие остатки энергии, благодаря которым я все еще двигался, стремительно оставляли меня, словно просачиваясь сквозь поры и растворяясь в воздухе. Слабость делала ватными руки и ноги, давила на грудь, заставляла веки смыкаться.
– Ничего, – бормотал Лютый, – ничего. Ты главное не засыпай. Не спи, брат! Потерпи еще чуть-чуть…
Я очень старался. Приказывал сознанию работать, из последних сил таращил глаза, которые так и норовили закрыться, с трудом переставлял заплетающиеся ноги. На меня навалилась странная апатия: больше не было жалости к Вериллию, огромное количество смертей не приводило в ужас, даже тревога за Дарианну и друзей словно отступила, скрылась за чудовищной усталостью.