— Что-то случилось, юноша? — проскрипел Вадиус.
Мы находились в лагере повстанцев. Усталые люди устраивались на отдых, и только Ом обходил свой отряд, расставлял караулы, распоряжался насчет выдачи провизии.
— Вы можете помочь герцогу?
— Если бы мог — помог бы, — грустно ответил маг. — Я осмотрел его, жизненный канал не подлежит восстановлению.
— Но он ведь еще жив!
— Только за счет внутренней энергии своего тела. Как только она исчерпается, лорд Глейнор перейдет в Счастливые долины. Так что не тратьте время зря, юноша, а лучше выясните, о чем герцог хотел с вами побеседовать. Это может оказаться важным не только для вас.
— Сколько ему еще осталось?
— Трудно сказать… Судя по тому, что я видел — несколько часов, не больше. Ступайте, ступайте назад, не теряйте ни секунды!
Я не заметил, как снова очутился в спальне герцога. Раненый все еще дремал, тяжело, со свистом выталкивая из себя воздух. Неужели ничего нельзя сделать? Эх, Райла бы сюда! Уж он-то сумел бы затворить эту рану… а может быть, попробовать самому? Ведь я тоже обладаю, пусть и частично, силой изначальных. Успокоиться… отрешиться… почувствовать бесконечность… прикоснуться к ней… ощутить Вселенную вокруг себя и внутри себя… услышать ее голос… Внезапно я вздрогнул и открыл глаза. Все кончено. Теперь уже точно. Я обратился к Вселенной и услышал ее ответ, так явственно, словно кто-то прошептал мне его прямо в ухо. Его путь окончен. В книге судьбы сделана последняя запись.
Будто услышав мои мысли, лорд Глейнор очнулся и произнес:
— Ты пришел… Рик… это хорошо…
Каждое слово давалось ему с трудом. Он говорил так тихо, что мне пришлось наклониться к нему ближе, прислушиваясь к прерывистому шепоту.
— Я умираю… послушай… ты должен возглавить повстанцев… спаси империю… уничтожь Вериллия…
Я открыл было рот, но герцог, собравшись с силами, продолжил:
— Твои возможности… сумеешь только ты… клянись…
И я поклялся. У постели умирающего, во имя всех богов, дал обещание выполнить его последнюю волю. Это было легко. Потому что даже без этой клятвы я сделал бы все, чтобы очистить мир от заразы, именуемой Вериллием Фламиером. У меня были к нему личные счеты… Бледные губы лорда Глейнора искривила болезненная улыбка.
— Хорошо… теперь я могу уйти… жалею только об одном… сын Изабеллы… я так и не нашел его… теперь наш род оборвется…
Я разрывался между желанием рассказать герцогу о своих догадках и опасением, что он сочтет мои слова ложью, попыткой успокоить его. Вдруг за дверью раздались возбужденные голоса. Спорили двое.
— Нет-нет, к господину нельзя! — нервно восклицал один, в котором я узнал пожилого дворецкого.
— Не шуми, старина. У меня важное известие для лорда Глейнора, — добродушно гудел голос дяди Ге.
— Не пущу!
— Лучше отойди по-хорошему.
Очевидно, слуга не внял предупреждению дядюшки, потому что в следующую секунду раздался его испуганный вопль, следом — звук удара о стену. Тут же дверь спальни распахнулась, пропуская моего опекуна. В руках дяди была какая-то перепачканная землей жестянка.
— Ступай, сынок, подожди за дверью, — спокойно кивнул дядя, — нам с его светлостью поговорить надо. — Да не уходи далеко! — напутствовал он меня напоследок.
Я вышел в коридор, где застал дворецкого, который, кряхтя, пытался встать на ноги. Подняв его и выслушав поток жалоб на беспокойных гостей, я отыскал неподалеку небольшой круглый холл с уютными креслами. Там и решил подождать дядю Ге. На душе было погано, сердце сдавливала ненависть к Вериллию. Хотелось прямо сейчас побежать и выполнить все свои клятвы. В холл вошли Грациус с Дживайном. Лица у обоих магов были мрачными. Молча опустились в соседние кресла.
— Где Дрианн? — спросил я у них.
— В храм Дадды побежал, — махнул рукой Грациус. — Как ни пытались его остановить — куда там!
Ну, конечно. Переживал за некромантку, оставленную на попечение отца Дарсана. Взять девушку с собой на штурм Счастливого местечка мы, понятное дело, не могли. В лагере за ней тоже следить было некому. Вот и оставили у жрецов. Вела она себя смирно, никого не трогала, так что мы наложили на ее комнату все чары, на какие только были способны, и заперли некромантку на ключ, который вручили отцу Дарсану. Ни жрецы, ни повстанцы особой симпатии к девице не питали. Только один Дрианн постоянно испытывал потребность в общении с ней. Вот и сейчас не выдержал разлуки, отправился через весь город к своей новой подружке. Безрассудный поступок.
— Да не переживай, Рик, — усмехнулся Дживайн, — там сейчас не до него. А если кто и попытается Дрианна тронуть… видел, что от мародеров осталось?
В том-то и дело… а если моему беспокойному другу придет охота еще поразвлечься? Решив сделать магу при встрече строгий выговор за самовольную отлучку, я снова погрузился в свои мысли. Вырвал меня из них поднявшийся в доме переполох, виновником которого опять стал дядя Ге. Выйдя из комнаты герцога, он подозвал дворецкого. И тут началось: забегали слуги, на улице загрохотали колеса экипажа, вскоре по коридору быстро пробежал пухленький человечек с кипой бумаг и нырнул в спальню лорда Глейнора. Потом туда же забежали садовник и два лакея, парочка нотариусов в смешных париках, секретарь… Творилось что-то непонятное, в голосах суетящихся слуг звучала растерянность, мы молча переглядывались. И лишь дядюшка, вырвав бразды правления у перепуганного дворецкого, умело дирижировал всей этой свистопляской, раздавая указания и подгоняя дворню. Когда беготня прекратилась, а нотариусы отбыли восвояси, опекун жестом подозвал меня к себе.
— Иди, Рик, попрощайся, — вздохнул он. — Отходит герцог… тебя зовет.
Лорд Глейнор, увидев меня на пороге, сделал попытку приподняться на подушках. Но не сумел.
— Я… нашел тебя… — из последних сил прохрипел он, протягивая мне руку, — Изабелла… будет… счастлива…
Я стиснул холодеющие пальцы, и ощутил, как в мою ладонь легла какая-то маленькая вещица. Герцог хотел сказать что-то еще, но из его горла вырвался влажный кашель, губы окрасились кровью.
— Дживайн! — заорал я.
Маг вбежал в комнату и остановился поодаль от кровати, всем своим видом показывая, что он не может даже облегчить мучения раненого. Я держал руку умирающего и в каком-то тупом, яростном бессилии наблюдал, как жизнь покидает этого мужественного, могучего человека. Он боролся до последнего, цеплялся за остатки отмеренных ему мгновений, и все время что-то пытался мне сказать. А я не понимал, задери меня Хайнира! В мозгу билась одна навязчивая мысль: «Тем больше причин уничтожить Вериллия…»
Не знаю, сколько прошло времени. Возможно, какие-то секунды. Но они показались мне вечностью. Тело лорда Глейнора содрогнулось в последней агонии, и он замер. На окровавленных губах застыла слабая улыбка облегчения.
— Да примет Луг его душу в Счастливых долинах, — скорбно проговорил Дживайн, — да возродится он в добрые времена…
Я поклонился герцогу. Почему-то теперь я не сомневался в нашем родстве. Поклонился и закрыл его глаза. Синие, как небо Речного края. Синие, как глаза моей покойной матери. Синие, как сапфиры, украшающие золотой кружок, который герцог перед смертью вложил в мою ладонь.
— Да примет Луг твою душу в Счастливых долинах, — следом за Дживайном повторил я, касаясь прощальным поцелуем холодного лба. — Пусть твой путь будет спокойным. Я выполню клятву, дядя…