- А я какой представляюсь вам натурой, не думается мне, что буду легкокрылым воробушком, скорее небольшим медвежонком?
- А я вам не отвечу: все, что я думаю о вас – моя тайна и вы ее не узнаете до определенного момента.
- Вы жестоки, мистер Эдвард, может быть, я хочу узнать всю правду о себе из ваших уст, редко встретишь такого правдивого человека, который скажет в глаза все, о чем думает, - она притворно надула губки.
- Кажется, несколько дней назад вы негодовали от того, что я такой прямолинейный, а теперь силком требуете сознаться вам, как на исповеди. А я вот еще не готов к таким сокровенным открытиям, - он лукавил, хотя делал вид, что предельно серьезен.
- Вот уж вы меня удивляете, раньше вы говорили обо всех без зазрения совести, а теперь решили элегантно умолчать. Думается мне, вы просто меня дразните.
- Нет, пытаюсь быть благовоспитанным и не дерзить приглашенной даме, и давайте дальше кружиться в танце и забыть все наши разногласия.
Мисс Филлинс почитала, что вправе обидеться ее знакомого, но он постоянно ее веселил, поэтому она лишь улыбалась ему, позабыв его прежние выходки. Как жаль, что эти два спаренных танца так быстро миновали, Эдвард отнюдь не хотел отпускать ее, но ведь ему положено на время оставить даму, и только потом он еще раз сможет ее пригласить, если мисс Филлинс будет в состоянии так же порхать. Молодой человек снова пренебрег многими девицами, что топтались в ожидании. Отец укоризненно покачал головой – пренебрежение Эдварда людьми приходилось не к чести семьи. Он человек, не располагающий себе большинство окружающих и не стремящийся что-то исправить. Его старший брат куда ответственней относится к этому, нареканий на Джона у Себастьяна не возникало. Но мудрый родитель не спешил разобщать своих детей, пусть некоторые поступки его среднего отпрыска оставляли желать лучшего.
Джон только что подвел Энн Трейси к дамам и пригласил Терезу. Наследник Ковен-Лейс решил покорить все девичье общество, чтобы о нем шептались с благодарностью. Теперь-то Эдварда признают противным кавалером, не стремящимся развлечь дам, что очень скажется на его репутации. Общественное мнение заботило Джона Уэнсли, но совершенно не волновало его брата, который не признания искал в жизни, а нечто большее – свое призвание, но только не то, что ему навязывали.
Наступил небольшой антракт в танцах и два родственника смогли сойтись в разговоре. Самодовольный старший брат победоносно шагал к Эдварду, который в это время выискивал взглядом миловидное личико мисс Филлинс.
- Можешь поздравить меня, братец. Половина собравшихся девиц точно от меня без памяти, а еще весь вечера в разгаре и во имя меня сегодня бьется не одно сердечко.
- Я тебя поздравляю, хотя та половина девиц без памяти от всякого, у них вообще нету требований к любому из кавалеров, главное, чтоб умел танцевать, и был похож на джентльмена.
- Эдвард, ты напрасно ерничаешь, сдается мне, так ты оправдываешь свою непопулярность в местном обществе, с тобой скоро здороваться перестанут.
- О, я тебя умоляю, Джон! Меня меньше всего беспокоит общественное мнение. Не от того отталкиваются провинциальные жители, им в первую очередь надобно смотреть на разум человека и его душевные качества, а потом уже на умение расположить к себе.
Джон не совсем понял, о чем говорил его брат. Да и не важно, он считал Эдварда слишком заносчивым, не признающим свою неправоту. А его брат даже не стал пытаться что-то доказать. Собственно, говорить им больше было не о чем. Начались танцы и оба брата двинулись приглашать девиц, вернее одну. В этот раз они подошли вместе и никто никому уступать не собирался. Пришлось девушке принимать непростое решение:
- Мисс Филлинс, раз уж так получилось, что мы оба хотим вас пригласить, вам придется выбирать, - спокойно ответил Джон, когда они метали друг в друга молнии взглядом. Эдвард отвлекся от этого занятия и взглянул на девицу, а та, похоже, замялась, ей не хотелось никого обидеть, хотя сейчас можно было вполне отомстить Эдварду Уэнсли за все его выходки в прошлом, но после их последнего танца девица совершенно не злилась на озорного юношу. Да и вытворял он свои проказы только, когда не было посторонних глаз, а так был мил и дружелюбен. Господа ожидали ее решения.
- Мистер Уэнсли, я охотно потанцую с вами двумя по очереди, потому как не хочу обижать никого, так что, тяните жребий.