- Сдается мне, дорогой мистер Уэнсли, у одного из наших сыновей появилось предпочтение среди дам.
- Ах, дорогая миссис Уэнсли, Роджер еще молод интересоваться такими делами, - шутливо возмутился глава семейства.
- Воистину, дорогуша, вы меня решили выставить на смех, значится, теперь я вам ничего не поведаю.
Ее муж довольно сощурил глаза, имея желание сказать еще какую-нибудь удачную шутку, но его дражайшая супруга лишь осудительно покачала головой. Джон Уэнсли, обидевшись на предпочтение младшего брата его особе, исподлобья наблюдал, как мило беседовали Эдвард и мисс Филлинс. Рейчел обладала сокрытыми достоинствами, особенно девичьей непосредственностью и легким характером. А еще она была бесхитростна и приветлива, в сущности это могло понравиться многим мужчинам. Но Джон не поэтому столь пристально наблюдал за этой дамой: кажется, она понравилась его брату, и в наследнике Ковен-Лейс проснулось соперничество. Эдвард рано празднует победу, он еще не знает, что Джон пасти задних не привык и не только из-за старшинства, уязвленного самолюбия, но и по натуре, которая подталкивает действовать. Но его брат, увы, в этот самый момент не почувствовал, что тучи над головами его родственников сгущаются и все ближе подползает незримая беда. Самоуверенный молодой человек сейчас не обращал ни на кого внимания, кроме милой собеседницы, что так же робела в его присутствии.
Девушка не могла понять саму себя, как быстро изменился в ее глазах молодой человек, что стоял рядышком, танцевать с ним оказалось пленительно и опасно для трепещущего сердечка, как бы это не переросло в увлечение. Но разве может быть такое, она знает его уже очень давно и много раз они сорились и дерзили друг другу, а сейчас ей не хватает смелости говорить открыто, неловкость охватывает каждый раз, когда он вот так настойчиво вглядывается Рейчел в лицо. Мисс Филлинс глубоко выдохнула, когда отвечала на какое-то пустячное замечание мистера Эдварда Уэнсли.
Бал закончился примерно в полночь, настолько не хотели провинциальные жители быстро расходиться. Когда последний приглашенный гость покинул дом, все семейство Уэнсли собралось в гостиной, отдыхая после бала. Кровь еще кипела в жилах, и спать совершенно не хотелось. Эдвард и Джон сидели неподалеку отца, который решил выпить после сытного потчевания полезных настоек, чтобы крепко спать ночью.
- Ну что, сыновья, как вам светский праздник? Думаю, вся округа осталась довольна.
- Конечно, мы же потратили столько средств, чтобы угодить многим, к чему бы им остаться недовольными.
- Право, Джон, ты вечно чем-то недоволен, - возразил Эдвард. – Мы показали свое радушие, потому как наши доходы позволяют периодически устраивать увеселительные праздники – в столице так сейчас заведено.
- Что мне столичные привычки, я думаю о насущном – это все сплошные траты во имя никчемных иллюзий. Можно ведь и дешевле развлечься, к примеру, посетить ипподром или съездить к Хэйлу, поохотиться. Все же лучше, нежели эти бессмысленные танцы, - Джон решил не скрывать свое разочарование, поскольку все еще дулся.
- Джон, я не сомневаюсь, что твои пристрастия к тому и сводятся, но подумай о других. Людям нравится танцевать.
- Ты так рассуждаешь, потому что флиртовал с мисс Филлинс, до этого я не слышал, что тебе нравились танцы. Видимо, по этой причине затеял всю кутерьму с балом, да братец? Однако запомни, девушки – существа непостоянные, сегодня они увлекаются одним, а завтра уже влюблены в другого. К тому же, ты не очень привлекательная партия для этой вертушки – у тебя за душой ни гроша, ни должной профессии.
Эдвард посмотрел на своего брата, перекошенного от злости, но слова того в сущности ничего не значили, молодой джентльмен был уверен, что обязательно найдется какой-то выход, поскольку жизнь не казалась такой безрадостной для среднего сына. Отец помолчал, хотя хотел поговорить со своим отпрыском, впрочем, они вернуться к этому разговору завтра, может быть, слова Джона затронут какие-то чувствительные струны Эдварда. Старший сын выказывал свою практичность, что очень радовало старика, но он одинаково любил своих детей и хотел устроить судьбу младших детей, чтобы те могли гордо называться джентльменами.