4.
"Ты пробила у меня в голове дырку, - сказал я ей при встрече, - и я не знаю, что мне с этим делать. Что мне с этим делать?". Она просто молчала и смотрела на меня. Да и что тут было сказать? Это не вечерняя прогулка под Луной, и не место для романтических объяснений.
...Шел из дома в дом, и было довольно пусто и прохладно, и голова кружилась, как две кошки в марте. И сигареты уползли глубоко в узкий карман, я доставал их, мыча и извиваясь, а достав, понял, что огня нет, и это был удар ниже пояса, прямо по яйцам, но тогда я этого не понял, просто хотел курить - и баста. Шел, вертя сигарету в руках, как жетончик из гардеробной, шарил взглядом вдоль улицы, отыскивал красную точку, плывущую так или иначе над землей, и - выискал. Пошел на огонь, вытягивая руку как оправдание, и так вот, с протянутой рукой, приблизился к ней. И остановился.
Мы смотрели друг на друга довольно долго. У нее оказались красивые и стройные ноги, как у куколки, одна подпирала стену, и мой взгляд невольно пополз вверх, сначала под юбку, не скрывавшую ничего, а потом и в вырез на груди. Я так и не знал, как ее зовут.
"Ты пробила дырку у меня в голове, - сказал я тогда, - и я не знаю, что мне с этим делать. Что мне с этим делать?". Она не ответила, просто молча смотрела, долго и безучастно. А потом вытащила из сумочки спички и подала мне. Я прикурил, но уже понял, что это ни к чему не приведет. Еще я понял, что дня два-три мне придется прожить без травы, и вытащил деньги из кармана. "Тут только сто, - сказала она, - ты меня дешево ценишь". Я добавил еще сотню, она взяла меня под руку и повела в ту мерзкую гостиницу, на шестой этаж, сквозь крики и шум, и запах кошачьего дерьма, и лужи на полу - к себе в комнату. Все было оплачено, и не только деньгами. Но только на этот раз. А потом... бог его знает, что потом?
5. Жертвы
Вовсе не трудно прожить без травы. Сложнее сделать это сознательно. Я тратил на нее деньги, раз за разом, получая молчаливое согласие. Она ничего не просила, но неизменно две сотни перекочевывали из кармана на тумбочку, и мы знали, что иначе нельзя. "Иначе это будет просто любовь, - сказала она раз, - а кому это нужно?". Она права.
И так оно тянулось с год. Потом, как-то раз, я пришел к ней поздно ночью. Она открыла дверь, и стояла на пороге с запредельностью в лице. Я заглянул ей в глаза, и осознание ошибки ударило по вискам. Это не она, мгновенно понял я. Я ошибся. Воистину, роковая ошибка... и что мне делать с этим теперь? Я жил с НЕЙ - но это не она, черт, черт и еще раз черт!
Потом-то я часто размышлял об этом... Может быть, это злая шутка знак времени, оставляющего на людях невидимые отметины? И мне довелось увидеть вперед это превращение?
Не понимаю. Я многое не понимаю, и знаю об этом. Мы не хозяева мира и не рабы времени. Мы - жертвы. Имя нам - легион.
Я просто ушел. Даже не обида, а разочарование овладело мной. Я курил в тот месяц так много, что не могу теперь вспомнить ничего из происходившего. Просто стерто из памяти. Просто.
6. Эпилог, а уместнее - эпиграф
Естественно, мертва. Что такое сентиментальная история без банального конца? Она умерла где-то далеко отсюда, я даже и не знаю как. Дошли слухи, что ее убили. Может, оно и так, но что это меняет? Предающий для предаваемого мертв заочно, без апелляций или смягчающих обстоятельств.
Я так и не узнал ее имени. Я не спросил, она не сказала. Странно? Странно.
7. Просто эпилог
Я прихожу к Оссу довольно часто. Он все торчит, и вокруг те же люди, и она тоже заходит. Мы иногда разговариваем о всяких пустяках, но никогда не смотрим друг другу в глаза. Я узнал, как ее зовут, но что от этого изменится? Она мертва. Мертва, как все живое. Мертва, как седой волос, первый седой волос, знак перелома и, естественно, символ. Символ? Символ чего? Да откуда мне знать.
8. Эпилог
Вскоре я вернулся к ней. Все это было срывом, и не более. Слишком много травы, слишком много жизни. Как-то само собой и исподволь все улеглось. Я снова приходил и приходил, с деньгами и шоколадом, покупая любовь и любовь. "На что тебе это, - частенько спрашивала она, ничего не изменится..." Мы знали это. "Это же просто любовь, говорила она, - просто любовь. Надо с этим кончать. Это плохо кончится, это всегда плохо кончается". Я знал и понимал. Иногда мне приходило в голову, что было бы куда лучше, если бы, скажем, она умерла, где-то далеко от меня, а я бы не знал даже точно, просто дошли бы слушки... Или, например, мы бы расстались, остались бы старыми знакомыми, или - как знать! - даже друзьями, встречались изредка на всяких тусовках, разговаривая мило о пустяках - но никогда не глядя друг другу в глаза.
Но все равно, чем это кончится. Мы неуклонно стареем, и по утрам контуры грядущих горьких морщин недалекой старости придают нашим лицам вид усталый и недовольный.
И не уйти далеко. И ничего не найти... И ничего не отдать и не взять. И не простить. И не догнать. И не любить.
1997-05-07