В наши дни введение налога на холостяков рассматривалось бы как дискриминационная мера. Развитие систем социального обеспечения имеет множество иных возможностей для взимания средств с одинокого мужчины.
Следует заметить, что в 1930-е годы не все были вовлечены в гонку за увеличение рождаемости. Александр Рубакин, бывший эксперт секции гигиены Лиги наций, приводит интересные цифры. Он говорит о том, что рождаемость во Франции гораздо выше, чем в Германии (в 1933 году — соответственно 16,3 ‰ и 14,7 ‰), а падение рождаемости во Франции с 1905 года не идет ни в какое сравнение с падением рождаемости в Германии (19 ‰ против 54 ‰). Надо сказать, что эти цифры относятся к тому времени, когда Гитлер еще не ввел соответствующие меры против падения рождаемости. Через два года цифры, несомненно, были бы другими.
Настоящим бичом для Франции, с точки зрения Рубакина, является смертность, уровень которой в стране гораздо выше, чем в соседних государствах. Для выживания нации гораздо важнее обращение именно к этой проблеме, борьба с туберкулезом, сифилисом, алкоголизмом — болезнями, происхождение которых связано с «социальной гигиеной». Беспокойство вызывает также высокий уровень смертности среди незаконнорожденных детей. «Права законнорожденных и незаконнорожденных детей должны быть уравнены, необходимо разыскивать отца каждого ребенка и обязывать его содержать детей; это гораздо сильнее скажется на общественной морали и на снижении детской смертности, чем учреждение разного рода филантропических заведений для матерей-одиночек».[348] Подобная концепция была направлена на моральную поддержку незамужних женщин, в первую очередь незамужних матерей-одиночек.
Для некоторых политиков борьба за повышение рождаемости имела нежелательные последствия. Сикар де Плозоль утверждал, что «перенаселение — это война». Его радовало снижение уровня рождаемости, хотя он и разделял беспокойство тех, кто говорил о потребностях национальной безопасности: «Зло идет не от недостатка населения в нашей стране, а от перенаселенности соседей […] Все правительства стремятся к перенаселению и одновременно, как только население оказывается в избытке, стремятся к расширению и обретению новых земель, то есть к войне».[349] Как тут не вспомнить теорию «жизненного пространства», оправдывающую империалистические замашки нацистской Германии!
Женщин, обретших в 1920-е годы некоторую независимость, в 1930-е все более и более стремились вернуть к положению «наседки». Провозглашалось, что работа несовместима с материнством. В Германии закон 1932 года обязывал женщин после замужества оставлять работу, если доход мужа был достаточным, чтобы содержать семью. Должностные места в общественных службах могли занимать только незамужние, дававшие обязательство оставить службу по выходе замуж. В Соединенных Штатах подобный закон формально относился и к незамужним женщинам, и к мужчинам-холостякам, но на деле исполнялся только в отношении женщин. Франция не принимала соответствующих законов, но практиковала политику массовых увольнений женщин-служащих в системе почтово-телеграфной и телефонной связи. Что касается Великобритании, то там имена замужних женщин вычеркивались из списка безработных, получающих пособие.[350] Работа, семья, родина — этот лозунг оставался в силе. Но не все одновременно.
Между Первой и Второй мировыми войнами существенно изменился не только взгляд на холостяков, но и представление о холостом образе жизни. В обществе, бо´льшую часть которого составляли христиане, безбрачие всегда связывалось с целомудрием. До XVI века безбрачие рассматривалось как часть строгого орденского обета, и позже женщины, осмелившиеся предложить безбрачие как систему жизни, от Габриэль Сюшон до Мадлен Пеллетье, обрекали себя на девственность. Совершенно иначе относилось общественное мнение к молодым холостякам-мужчинам: считалось, что нет ничего зазорного в том, чтобы холостяк «перебесился», прежде чем остепениться и подчиниться семейным узам. Считалось даже, что девушки предпочитают былых распутников девственникам, так как, по их мнению, лучшие мужья получаются из тех, кто имеет большой любовный опыт.
Зато стареющий холостяк-развратник вызывал всеобщее порицание. Медики видели в таком образе жизни опасность венерических заболеваний, истощение организма, вызванное разного рода злоупотреблениями; социологи говорили, что лишь брак может дать пристойный выход тем страстям и желаниям, жертвой которых становится холостяк.
348
Alexandre Roubakine, «La prétendue dépopulation en France»,
349
Sicard de Plauzoles, «L’avenir de l’espèce humaine»,