Итак, карательные меры: хлыст, поносные песни, публичное унижение — приводились в исполнение теми, кто наиболее страдал от эгоизма холостяков: женщинами, оставшимися без мужей, юношами, обеспокоенными будущим государства. Городские власти тоже имели право налагать взыскания. Некое публичное наказание agamiou graphê («действие против безбрачия») могло быть направлено против тех, кто, достигнув «возраста, установленного законом», все еще не был женат. Однако мы плохо представляем себе, в чем состояло это публичное наказание.[35]
Трудно сказать, существовали ли в Афинах законы против безбрачия. Некоторые свидетельства позволяют предположить, что Солон предписывал меры, сходные с теми, что рекомендовал Ликург, но точные описания до нас не дошли.[36] В «Пире» Платона можно найти упоминание о том, что супружество предписывалось законом, так как даже гомосексуалисты «от природы» были обязаны вступать в брак. Миф об андрогине говорит, что гомосексуалисты произошли от существа, обе половины которого были мужскими, поэтому они могут любить только мужчин. «Брак и отцовство не интересовали их — такова была их природа, но закон обязывал к браку, хотя было достаточно жить бок о бок с женой, не вступая в супружеские отношения».[37] Получается, что гомосексуалисты у Платона изобрели фиктивный брак.
Но даже если предположить, что законы против холостяков существовали, они, похоже, не применялись. Количество холостяков в Афинах, многочисленные дела о наследовании, где нет имен прямых наследников, похвалы безбрачию, возносимые в некоторых текстах, позволяют считать, что для афинян культ личной свободы был важнее, чем страх падения деторождения. Борьба против безбрачия вряд ли могла принять в Афинах формы, сходные со спартанскими. Зато законы давали определенные привилегии отцам семейства: только они могли назначаться стратегами и произносить речи в интересах государства.[38] Если мы правильно интерпретируем некоторые античные тексты, можно сказать, что холостяки не вовлекались в общественную жизнь, так как считалось, что они менее заинтересованы в делах государства, чем те, кто имеет семью и детей и кому соответственно есть что защищать.
Единственный, кто предлагал меры, направленные на увеличение народонаселения, был Платон, почитатель спартанских законов. Знаменитый холостяк не слишком жаловал себе подобных. В книге VI его «Законов», где подчас проявляется нетерпимость утописта, некий афинский путешественник затрагивает проблему безбрачия. Предлогом служит вымышленная беседа афинянина и уроженца Крита, задумавшего основать колонию, идеальный город, где действовали бы идеальные законы. «Жениться будут в 30–35 лет, так как род человеческий наделен известной тягой к бессмертию, и жажда бессмертия является врожденной у каждого мужчины. Эта жажда проявляется в желании прославиться и оставить потомство, которое будет носить имя отца после его смерти». Таким образом, и здесь, как в большинстве древних цивилизаций, желание иметь потомство связано с возможностью обрести бессмертие. «Благочестие не позволяет никому оскопить себя, но тот, кто добровольно лишается возможности иметь жену и детей, подобен тому, кто себя оскопляет». На того, кто не вступил в брак до 35 лет, налагается штраф, чтобы он «не мог извлечь выгоды из безбрачия». Как и в Спарте, холостяк лишается общественного уважения, однако телесное наказание (кнут) заменено денежным штрафом — житель Афин более цивилизован![39]
К общественным доводам благочестивый философ добавляет и религиозные: «Следует оставить в вечности после себя множество и множество потомков, кои будут служить богам, встав на наше место». Он уточняет далее, что в брак должно вступать между 26 и 35 годами, а затем налагается штраф. Штраф составляет 100 драхм для гражданина из высшего сословия, 70 — для второго сословия, 60 — для третьего и 30 — для четвертого. Эти денежное взыскание, похожее более на налог, чем на штраф, взимается ежегодно и отдается на нужды храма Геры, покровительницы брака. Если деньги не отдаются вовремя служителю храма, то сумма увеличивается, а если служитель забывает взимать штраф, он обязан заплатить его сам. Кроме того, как и в Спарте, холостяк лишается уважения младших, и они не могут быть наказаны им.[40]
35
Кайемер (Caillemer) в Daremberg et Saglio, 1877, t.1, p. 130 (s.v.
36
См. Caillemer,
38
Во всяком случае, это то, что, как кажется, следует из отрывка о Динархе, который упрекает Демосфена в том, что тот принес присягу перед судом, поклявшись головами своих детей, хотя он и потерял до этого свою единственную дочь. Centre Démosthène, 71; 1990, p. 22.