Культ Гестии, богини домашнего очага, которая впервые упоминается у Гесиода, по-видимому, был единственным, требовавшим от жриц постоянного воздержания. Тому были причины: богиня сама принесла обет девственности, и за это Зевс дал ей место у каждого домашнего очага. Однако этот культ появился достаточно поздно, под влиянием философских идей и в подражание римским весталкам. Но в отличие от весталок, жрицами Гестии в Афинах и Дельфах были не девственницы, а вдовы.[77] Греция определенно была не склонна к идее священной девственности.
Римские весталки стояли, как кажется, ближе всего к последующим христианским воззрениям на девственность. Но это не совсем так. По преданию, эти жрицы очага, посвященные богине Весте, появились еще до основания Вечного города, и одной из них была Рея Сильвия, мать основателя Рима Ромула. Ее приговорили к смерти за то, что она, полюбив бога Марса, нарушила обет девственности. По мнению Цицерона, священные девственницы заняли важное время в Риме со времен Нумы. Их часто сравнивают с христианскими монахинями, но, в отличие от последних, весталки были очень немногочисленны: количество их ограничивалось двумя от каждого племени. Первоначально, когда римляне состояли из двух племен, весталок было всего четыре, потом племен стало три, а весталок — шесть и во времена поздней Римской империи — семь. Они считались воплощением Весты, священного огня, и должны были хранить ту же чистоту. Их отбирали из девочек от 6 до 10 лет, и служение их длилось 30 лет.
Таким образом, девственность весталок не была пожизненной: они могли выйти замуж по окончании священного служения. Но так как некоторым из них к этому времени было около 40 лет, они иногда предпочитали продолжить священное служение. Есть свидетельства, что некоторые из весталок находились при храме до 60 лет. Однако они не были затворницами, и уподобление их монахиням неверно. После того как на территории Рима распространилось христианство, весталки были упразднены.
Таким образом, истоки новых взглядов надо искать не у древних священнослужителей, хотя некоторые культы и требовали чистоты и непорочности. Несомненно, на их формирование повлияла греческая философия, особенно платоновская идея разделения тела и души. Однако самые значительные изменения происходят в I веке до н. э. в иудейской среде.
Библия настаивает на обязанности каждого человека жениться. Но есть и исключение — Книга пророка Иеремии. Разумеется, мрачный и пессимистический настрой его пророчеств объясняется обстоятельствами вавилонского пленения. «Не бери себе жены, и пусть не будет у тебя ни сыновей, ни дочерей на месте сем» — так советует он сынам Израилевым (Иер. 16:2). Этот запрет связан с ожесточенным желанием пророка отнять у народа Израиля всякую надежду и утешение. Слова Иеремии не имели бы такой силы, если бы его безбрачие не выглядело исключительным и непонятным в иудейской среде, где и священнослужители, и пророки не освобождались от обязанности жениться. По его словам, нельзя жениться, ибо дети умрут от смертельных болезней «и не будут ни оплаканы, ни похоронены» (Иер. 16:4). То есть следует отказаться от надежды, что хотя бы следующее поколение освободится наконец от небесного проклятия. Проклятия особого, ибо оно превосходило то, что было произнесено несколькими веками ранее во время исхода и обращено на восставших иудеев: тогда проклятое поколение обречено было 40 лет бродить по пустыне, а дети проклятых могли бы войти в Землю обетованную. Безбрачие Иеремии вовсе не отрицало универсальность брака, наоборот, оно его подчеркивало, ибо сила пророчества исходила именно из того, что безбрачие ужасно. Через 500 лет, в Апокалипсисе, старое пророчество обретет несколько иной смысл.
Когда преследования надолго отсрочили надежду еврейского народа на торжество справедливости, в некоторых течениях иудаистской мысли ожидание конца веков стало важнее, чем мысль о необходимости воспроизводства поколений. Философские влияния извне (греческие, египетские, палестинские) могли стать благодатной почвой для подобных размышлений, быстро распространившихся во II–I веках до н. э. среди эллинизированных иудеев Александрии и в некоторых сектах на земле Израиля.
Изменения очень заметно чувствуются в апокрифических книгах эпохи. Книга Еноха говорит о том, что не следует жениться тому, кто хочет иметь видения: два видения, которые он описывает, явились ему до женитьбы, и он подчеркивает это (I Ен. 83:2; 85:3). В Апокалипсисе Илии (2:30–31) оплакивается участь плодовитой жены и восхваляется девственница или же бесплодная, рождающие детей на небесах, а не на земле. Апокрифические книги Ветхого Завета в изобилии представляют проклятия и перевернутые благословения подобного рода. Брак больше не является синонимом благодати.