Для христиан, живущих в мире, которым правили не они, возможность управлять своим телом была не только знаком независимости и стойкости души, но также доказательством того, что кончилось старое время, когда после грехопадения природа человеческая была во власти демона. В античности половой инстинкт виделся несокрушимым, ибо он был создан могучим божеством Эросом, которого христиане уподобили демону. Победа над Эросом стала означать, что близко время, когда человек снова обретет рай. Если Ева увлекла человечество на путь сексуальности, то новая Ева — Дева — вернет человечество к первоначальной непорочности.[83]
Итак, девственность как единственный путь к спасению. Для религии меньшинства, верующего в близкий конец света, такая крайняя точка зрения была возможна. Но когда христианство стало государственной религией, призванной организовать общество, проповедовать безбрачие как единственный путь к спасению оказалось немыслимо. И началась постепенная реабилитация брака, которую я уже проанализировал в другой книге.[84]
В христианском сознании остается перевернутая иерархия традиционного соотношения между браком, воздержанием и непорочностью. В средневековой интерпретации притчи о Сеятеле все, кто слушал и понял слова Христа, спасутся, ибо слово упало на добрую почву. Но одни соберут по сто гран с семени, другие — по шестьдесят, третьи — по тридцать. Христос ничего не добавил к этим словам, но средневековые мыслители увидели здесь некое социальное разделение: девственницы будут вознаграждены сторицей, воздерживающиеся (вдовы, священники, супруги, живущие без супружеских сношений) получат в шестьдесят раз больше, а женатые и замужние — в тридцать раз.
Относительная реабилитация, конечно, произошла, но перевернутая иерархия, установленная святым Иеронимом (конец IV века), просуществовала долго и вошла в «Сумму теологии» святого Фомы Аквинского в конце XIII века.
Тертуллиан, сын проконсульского центуриона, родился в Карфагене в языческой семье во II веке н. э. Он получил классическое образование и готовился к карьере оратора — одной из самых почитаемых в Римской империи. Он написал книгу о недостатках брака, не дошедшую до наших дней, готовился стать «светским литератором», как вдруг в 195 году его жизнь круто повернулась: он принял христианство. В то время ему было 30 лет.
Христиане составляли тогда гонимую секту меньшинства. Тертуллиана, несомненно, потрясла стойкость мучеников или, может быть, их обряды изгнания дьявола, в чем он увидел доказательство божественного могущества новой веры. Он обратился как раз тогда, когда собирался жениться, а через некоторое время стал священником.
Тертуллиан поставил свой талант оратора на службу новой веры. Он был бойцом и вел себя соответственно. Выступая против сектантов: маркионитов, каинитов, валентиниан, — он защищал свою веру «перед народами», написал «Апологетика», где ополчился на язычников, включился в полемику с евреями. Очень быстро он стал бойцом на всех фронтах.
Первая битва — против вторичного брака вдовцов и вдов. Он призвал свою жену не выходить вторично замуж, если он умрет первым. Несомненно, он не отвергал брака, освященного Богом, но воздержание лучше, и он прославлял красоту девственниц, обручившихся с Господом: «Отказавшись от брака, они уподобляются ангелам» (IV, 4). Он ставит их в пример своей жене: «Следуй примеру этих женщин, постарайся жить в воздержании, как они» (IV, 5)… после его смерти, конечно, но совет может быть принят к сведению уже сейчас.
Выступив защитником супружества, он на деле разрушает все доводы в пользу заключения брака. Удовольствия плоти? Воздержание готовит гораздо большие удовольствия рядом с Богом (IV, 5). Желание иметь детей? Оно уходит, если мы понимаем, что мир иной лучше, чем здешний. «К чему рождать детей, если мы хотим пожелать им оказаться раньше нас в могиле?» (V, 1). Что же касается его самого… «Не достаточно ли было однажды склониться под необходимостью и того и другого (удовольствия плоти и желания иметь детей), чтобы удовлетворить в одном-единственном браке все искушения подобного рода?» (V, 3). И он прославляет супругов, «кои по взаимному согласию избегают плотских сношений, избрав участь евнухов ради любви к Царствию Небесному» (I, 6). Быть может, и сам он жил в невинном браке, в совместных молитвах с супругой и в ожидании близкого конца света.
84
Bologne, 1995, pp. 79–88. Об этом вопросе см. Marie-Odile Metral,