Именно Августин сумел окончательно обрядить брак в христианские одежды. «Три блага», провозглашенные епископом Гиппонским, и сейчас являются основой богословского обоснования брака. Я не буду здесь подробно останавливаться на них.[96] Однако споры первых веков оставили неизгладимый след в истории безбрачия, ибо именно в это время мало-помалу оформилось требование целибата для священников.
Около 370 года н. э. в семье землевладельцев — выходцев из Греции, поселившихся в Киренаике (Северная Африка), родился Синезий. Молодость его была обеспеченной и радостной, он обучался философии в Александрии и Афинах, увлекался охотой и написал о ней трактат «Синегетики». Он был значительным человеком у себя в провинции, и в 399 году его послали во главе посольства в Константинополь, а по возвращении он возглавил движение против грабителей-варваров в своей родной Киренаике. В 405 году Кирену захватили ассирийцы и мацеты. Правитель города бежал, но Синезий защищал город и победил. Он писал стихи, философские и шутливые трактаты (например, «Похвала лысине»), размышления на политические темы. Это был типичный вельможа поздней империи — спортивный, образованный, умный.
Но в 411 году — неожиданная развязка. Философ-неоплатоник, он, несомненно, был знаком с христианскими взглядами, хотя они и не присутствовали слишком явно в его трудах. И вдруг его призывают занять кресло христианского епископа в Птолемаиде, столице провинции. Странный выбор: ничто не говорило о склонности Синезия к священному служению. Однако должность епископа — это прежде всего административная, если не политическая должность, и Синезий обладал всеми необходимыми для нее достоинствами.
Письма того времени выдают смятение в его душе, которое он, впрочем, преодолел: «Я бы предпочел тысячу раз умереть, чем занять пост священнослужителя» (письмо 96). Несколько месяцев он медлил с окончательным ответом, но понимал, что не может отказаться. «Я возьму на себя эту обязанность и буду рассматривать ее как веление свыше», — пишет он брату (письмо 105). Более прозаический аргумент заключается в том, что, отказавшись, он может подвергнуться изгнанию, «рискуя стать самым презираемым человеком, проклятым и ненавидимым толпой людей» (письмо 96).
Его колебания можно понять. Хоть он и знаком с христианством, но не разделяет все «массовые» догмы и не верит в воскресение (письмо 105). Он не знает, как следует говорить с христианами, и понимает: в синоде он не сможет сказать ничего, «что походило бы на те речи, что привыкли слышать священники». И почему выбрали его, предпочли «того, кто не знает Слова Божия, тем, кто его знает?» (письмо 13).
Он знает, от чего придется отказаться: от спокойствия, философии, радостей охоты и… жены. Ибо наш священник поневоле женат. Не о нем ли думал его более знаменитый современник Августин, епископ Гиппонский, когда говорил, что священники против воли обречены на чистоту?[97] А с женой он расставаться не собирался: «Я никогда не откажусь от нее. И не собираюсь жить с ней тайно, как с любовницей, ибо это самое нечистое и самое беззаконное. Нет, я желаю в будущем иметь много детей» (письмо 105).
Однако общественная воля оказывается сильнее. В 412 году Синезий занимает кресло епископа и расстается с женой. Несчастья преследуют его: один за другим умирают трое его детей. Через год в возрасте 43 лет умирает и он сам.
Не будем делать из Синезия мученика-целибата. Он вспоминает о жене слишком редко, вряд ли речь шла о горячей любви; ему тяжелее было отказаться от своих прежних идей и охотничьих собак, чем от законной супруги. Но на его примере видно, как много проблем возникло, когда появилось новое требование, предъявляемое всем, в том числе и тем, у кого не было глубокого призвания к священному служению.
Вопрос об истоках церковного безбрачия — целибата достаточно сложный и во многом спорный.[98] Апостольская церковная традиция придает особое значение словам и высказываниям Иисуса и его первых учеников. Если необходимость обета безбрачия восходит к этим временам, против нее трудно возразить: Иисус, очевидно, не был женат. Но некоторые апостолы, возможно, были. Одно место из посланий святого Павла позволяет это предположить. Когда его права апостола были поставлены под сомнение, он стал защищаться, требуя, чтобы ему и Варнаве дали те же возможности, что и другим ученикам, в частности право не работать и жить на содержании общины: «Или мы не имеем власти есть и пить? Или не имеем власти иметь спутницею сестру-жену, как и прочие Апостолы, и братья Господни, и Кифа? Или один я и Варнава не имеем власти не работать?» (1 Кор. 9:4–6).
96
На эту тему см. Bologne, 1995, pp. 84–88 и особенно Emile Schmitt,
97
98
Об истории церковного целибата см. Naz, s.v.