Арно де Вильнев, профессор университета в Монпелье (ок. 1285), был женат, в 1305 году он упоминает в завещании жену Агнессу. Правда, в Монпелье порядки были достаточно мягкие, и упоминания о женатых ректорах университета встречаются и в XIV, и в XV веках.
В Парижском университете, наоборот, предъявлялись более жесткие требования. Преподаватели-бакалавры должны были неукоснительно соблюдать целибат, хотя в XIV веке в отношении преподавателей-магистров были сделаны некоторые исключения. Так, в 1331 году Майнинусу де Манерии, женатому клирику из Милана, было разрешено преподавать в Парижском университете, а в 1375 году женатый преподаватель Гийом Карнифисис был оставлен в должности. Оба вступали в брак с девицами — повторный брак все еще рассматривался как двоеженство — и оба получили разрешение от папы.[186] Брак оставался исключением из правил, и каждый случай рассматривался особо.
Ситуация изменилась в 1447 году под угрозой скандала. Шарль де Морегар женился на вдове, был обвинен в двоеженстве и исключен из преподавательского состава Парижского университета. Правда, за ним оставили звание «почетного преподавателя» и все привилегии. Однако он пригрозил, что доведет дело до суда; судебный процесс мог бы вызвать слишком большой и нежелательный шум, и в 1451 году его восстановили в должности.[187] Упорство Морегара дало свои плоды: в 1452 году после реформы университетского образования, проведенной Гийомом д’Эстувилем, обязательное безбрачие для преподавателей-медиков было упразднено. Разумеется, это не касалось тех, кто вступил в тот или иной монашеский орден, но их количество стало стремительно сокращаться, и к 1500 году из 21 медика, имеющего докторскую степень, лишь трое были монахами. Однако имеющие более низкую ученую степень все еще не могли жениться; например, те, кто собирался стать бакалавром, должны были принести торжественную клятву, что не собираются вступать в брак. Это правило было отменено лишь в 1598 году.
На факультете права, где преподавалось каноническое и гражданское право, безбрачие для преподавателей было обязательным. Профессора были клириками, и это привело к тому, что к концу Средневековья стало очень трудно найти преподавателей гражданского права.
В 1534 году профессора — преподаватели юридического факультета потребовали дать им разрешение вступать в брак, подобно коллегам-медикам, получившим такое разрешение еще 60 лет назад. Им было категорически отказано. Они обратились к гражданским властям, в парламент, и в 1552 году парламент впервые разрешил жениться одному из них — профессору Ларивьеру. Однако факультет не подчинился постановлению парламента и выдвинул свой весомый аргумент: женившиеся профессора будут отстранены от высших преподавательских должностей. Преподавателей поставили перед выбором — профессиональная карьера или женитьба. Требования были смягчены лишь в 1556 году — для магистров искусств, а с 1558 года женатым профессорам было разрешено преподавать гражданское право.[188]
Такое положение дел сохранялось недолго. В 1589 году, когда в Париже хозяйничала Лига, и вплоть до воцарения Генриха IV университетские власти снова запретили женатым профессорам занимать начальственные должности на факультете права. Однако 30 лет не прошли бесследно: специалистов духовного звания оказалось слишком мало, и пришлось все же обратиться за помощью к женатым преподавателям. При Лиге было снова запрещено преподавание в Парижском университете гражданского права; запрет был отменен лишь в 1679 году, а до этого парижанам, желающим изучать эту дисциплину, приходилось отправляться в университеты Орлеана или Пуатье.[189]
Официальное разрешение на брак выдавалось в каждом конкретном случае, а появление женатых магистров искусств или правоведов вызывало шум вплоть до скандала. В 1677 году некий Жан Гудуен, женатый преподаватель факультета искусств, отстаивая свое право на брак, предстал перед судом деканата французского землячества. До нас дошли речи адвокатов на этом процессе, причем полемика, судя по всему, завязалась очень оживленная. Один из адвокатов, отстаивая в целом право профессоров жениться, произнес речь о том, что целибат стал не столько обетом для лиц духовного звания, сколько прибежищем для холостяков-мирян, которые ведут на факультете искусств беспечную жизнь, заботясь лишь о своем удобстве и не имея никаких обязательств перед ближними. Затем адвокат перешел к обвинению холостяков в распутстве, а в конце сделал поразительный вывод: «Кому же можно ныне доверять воспитание молодежи, как не женатым людям, ибо холостяки ведут себя так, что рассказ об их поведении заставит содрогнуться всех ярых защитников целибата».[190] Вспомним, насколько стар именно этот аргумент!
186
187
Dubarle, 1844, t. I, p. 261; Tuilier, 1994, t. I, p. 246–248; Wickersheimer, 1979, t. I, pp. 97–98.
190
Charles Jourdain,